Николай Тёмкин - Морской дозор

А он тем временем продолжал:

— Я ведь собирался полететь на Луну! Раз собирался, то и полетел — ведь барон Мюнхгаузен слов на ветер не бросает! А раз полетел, то и прилетел! Прилетел — и упал, вот и ушибся. Конечно! Я — на Луне! А это — лунная жительница. По-нашему не понимает. Заговорю-ка с ней на лунном языке. Буль-гуль, шурмур, барон Мюнхгаузен, крекли-пекли?

Старуха вздрогнула от удивления, нахмурилась и вдруг заголосила:

— Прожила я у синего моря ровно тридцать лет и три года…

Теперь удивился барон:

— Вот так, оказывается, на Луне уже наши — по-земному говорят! Обидно, конечно, что опередили, но отбросим прочь неуместную зависть! Позвольте от души вас поздравить! — И Мюнхгаузен, раскинув руки для объятий, двинулся к старухе.

Та отпрянула и залепетала:

— Прожила я у синего моря ровно тридцать лет и три года, и всего-то было хозяйства у меня, что разбитое корыто, а теперь и корыто пропало…

— Ах, оставьте! — Продолжал гнуть своё барон, всё ещё пытаясь обнять старуху, упорно увёртывающуюся от его рук. — При чём тут корыто? Ура первопроходцам Луны!

Старуха, немного отбежав, запричитала:

— Вот пошла я по белому свету, отыскать я хотела корыто, а нашёлся — местный сумасшедший…

Мюнхгаузен застыл на месте. Не так уж часто принимали его за помешанного. От обиды мысли потекли более здраво. Наверное, он ошибся, и не Луна это вовсе. На Луне должна быть каменистая поверхность, а тут — песочек, травка. Ещё бы какую-нибудь подсказку, мелкую деталь — и память окончательно восстановится, он это чувствовал… И точно: когда странная собеседница нараспев произнесла очередную фразу: «Не найти мне, старухе, корыта! Так и мыкаться бедной старухе…», словно молния озарила сознание барона.

Вот оно: старуха! Ему ведь кто-то про старуху недавно рассказывал, про опытную старуху, въедливую… Ну конечно же — капитан Сильвер! Речь шла тогда о старухе, которая ведёт следствие, о сыскном агенте по имени Б. Яга!

— Как хорошо, что я вас встретил! — воскликнул Мюнхгаузен, вновь раскрывая объятия. — Мадам, у меня пропали ботфорты!

Старуха ещё больше набычилась:

— До чего же ты старик приставучий! Нешто ты с Луны сюда свалился?

— Нет, — честно ответил барон. — На Луну я не смог полететь — и именно потому, что остался без сапог. Помогите отыскать похищенное!

— Лучше шёл бы ты к синему морю, да катись ты к государыне рыбке!

Мюнхгаузен сначала обиженно закаменел, но быстро сообразил, в чём тут дело.

— Понимаю — вы хотите сказать, что принимаете заказы в агентстве «Морской дозор», на берегу. Я там был, но вас не застал. Сделайте исключение, договоримся прямо здесь. Очень прошу вас немедленно приступить к поиску сапог.

— С чего бы это мне, — искренне удивилась собеседница, — искать твои сапоги?

— Вы ведь, мадам, старуха? — уточнил барон.

— Ну, старуха, — подтвердила та.

— Значит, ваша прямая обязанность — искать! — торжествующе подытожил Мюнхгаузен. — Так и капитан Сильвер говорил, грот-брам-стеньга! Я настаиваю! Я, в конце концов, требую!

— Да ты не кричи, — попыталась урезонить его старуха. — Ишь, руками размахался! Совсем меня, болезную, запугал. Успокойся.

— Я не могу успокоиться! У меня ноги мёрзнут! — не снижал тона барон, но потом чуть притих и поинтересовался: — А у вас не мёрзнут?

— Нам-то что, — откликнулась старуха, — мы привычные.

— Может быть, тогда… Вот у вас валенки на палке. Они ведь вам, привычной, не нужны…

Старуха не поддержала идею Мюнхгаузена:

— Эко куда загнул! Это только на ходу ноги у меня не мёрзнут. А вот отыщу корыто, примусь за постирушку, на одном месте стоя, — тут-то валенки и надену. Но сначала, конечно, надо корыто найти.

— Разумеется, — не стал спорить барон, — если корыто — более ранний заказ, то с ботфортами придётся подождать. Порядок есть порядок, я понимаю. Но, может быть, пока хоть погреться дадите? А я вам за это помогу корыто искать…

— А не обманешь? — искренне заинтересовалась старуха.

— Клянусь честью! Барон Мюнхгаузен никогда ни кого не обманывает!

На том и порешили.

— Странные вещи у нас творятся, — бормотала старуха, снимая валенки с палки. — Вещи пропадают. Бароны босиком ходят. Ох ты, рыбка золотая!

Мюнхгаузен быстро обулся. Валенки пришлись как раз впору. Можно было приступать к совместным поискам. Но сначала он перенёс Марусю, всё ещё лежавшую в забытьи, на солнечный пригорок — известно ведь, что солнечные лучи обладают необыкновенной жизненной силой. Помощница следователя по особым делам дышала спокойно и ровно, никаких опасений её состояние не вызывало. Отдохнёт ещё немного — и очнётся.

Тем временем из леса, окружавшего прогалину, внезапно раздался треск валежника, донеслось шумное дыхание…

— Никак мой старик? — ахнула старуха, переминаясь с ноги на ногу.

— Тише! — прошептал барон. — Наверное, олень! Жаль, что у меня с собой ружья нет.

Густые ветви столетних елей заколыхались, и на прогалину, продираясь сквозь заросли, выскочила Баба Яга.

— Стой! — крикнула она истошным голосом. — Руки вверх!

— Как вам будет угодно, — с достоинством произнёс Мюнхгаузен, поднимая руки.

— Да я не вам, — отмахнулся сыскной агент, — у вас лицо открытое, хорошее. Это мы давно заметили и в протокол занесли. Я — ей. Попалась, преступница!

Старуха ойкнула и запричитала:

— Просидела я у синего моря ровно тридцать лет и три года…

— А теперь, — отрезала Баба Яга, — ещё лет пять просидишь!

— Это ещё почему?

— Потому что босая! Преступник, похитивший пушку капитана Сильвера, тоже был босой. Это данные неопровержимые. Всё одно к одному.

Старуха, ничего не понимая, даже приоткрыла рот от удивления и безмолвно застыла как статуя. А вот барон, наоборот, начал кое-что понимать.

— Выходит, — обратился он к Бабе Яге, опустив руки и прижав их груди, — это вы следственная старуха, опытная и въедливая, а не она?

— А кто сомневался? — подтвердила Яга. — Она — подследственная старуха, а я — Б. Яга, сыскное агентство «Морской дозор».