Караван чудес (Узбенские народные сказки)

Обрадовался народ.

«Вот и хорошо! Пускай шах сидит в темнице. А власть мы передадим Хуснобад».

Пришли к Хуснобад посланные от народа и попросили ее взять на себя управление государством Шахри-Джарджан.

Прошло несколько месяцев. Однажды к воротам подошел нищий, посмотрел на портрет и расплакался. Стражники задержали его и повели к Хуснобад. Она посмотрела в окошко и сразу узнала Карашаха. Хуснобад села на трон и закрыла лицо покрывалом.

— Эй, нищий! О чем ты плачешь?— спросила она.

— Если пощадишь мою ничтожную жизнь, скажу! — ответил Карашах.

— Говори, пощажу.

— Полюбил я одну девушку, звали ее Хуснобад. На воротах этого города я увидел ее портрет.

— А где же та девушка?

— Она пошла купаться и утонула в реке. Так мне сказали. А если она обманула, подкупила рабынь и сбежала, пусть только попадется мне в руки! Я прикажу ее привязать к хвосту дикого коня и погнать его в степь, чтобы на каждой колючке остался кусочек ее тела.

— Она ничем перед тобой не провинилась. Перестань на нее гневаться.

«Не моя ли это Хуснобад?»— подумал шах, выхватил спрятанную под .рубищем саблю и занес ее над головой Хуснобад.

— Открой свое лицо! Я хочу видеть, кто ты!— крикнул он. Но тут слуги схватили Карашаха и отвели в темницу.

А Хуснобад позвала своего старшего визиря:

— Подсчитай-ка, сколько у нас воинов!

Визирь подсчитал. Оказалось, семьсот тысяч конных и пеших.

— Приготовьте их в поход!— приказала Хуснобад. Сорок дней войско готовилось в путь. Потом Хуснобад вместе со своим мулсем пастухом во главе войска двинулась к городу своего отца.

Через степи и пустыни, от озера к озеру весело шли воины.

Пусть они идут, а вы послушайте про отца Хуснобад.

Однажды ему приснилось, будто прилетел орел, поднял его и, остановившись в вышине, между небом и землей, сказал: «Будешь моим рабом, а не то оторву тебе голову!» Тогда шах стал упрашивать: «Отдам тебе мой город и казну, все возьми, только пощади мою жизнь!» «Не надо мне твоих богатств,— ответил орел.— Я хочу крови дочери твоей Хуснобад». Услыхав имя дочери, шах заплакал. Вдруг из-за горы появилась Хуснобад. В одной руке у нее была обнаженная сабля, а в другой — шампур с шашлыком из гуся. Хуснобад ударила саблей орла, рассекла его пополам, протянула руку, взяла отца за пояс и осторожно поставила на землю. Потом она дала ему шашлык и сказала: «Отец, если я в чем виновата — простите!» Шах вскрикнул и проснулся. Наутро он созвал четыреста мудрецов и сорок четыре визиря и приказал растолковать свой сон. Все молчали.

Шах пригрозил:

— Если не растолкуете мне сна, ни одного из вас не оставлю в живых!

Поднялся с места старший визирь:

— Если меня не казнишь, скажу, что значит твой сон.

— Говори!

— Поднявший тебя за голову орел, должно быть, неприятель. Когда он завоюет нашу страну и захватит тебя в плен, появится твоя дочь и выручит тебя. Но твой трон перейдет к другому человеку.

— Ах ты, лгун!— крикнул, шах.— Сколько лет прошло, как моя непокорная дочь обратилась в прах. Ты говоришь так, чтобы омрачить мое сердце и напугать меня. Брошу тебя в тюрьму! Пускай твои кости сгниют возле костей моей дочери.

И шах приказал отвести старшего визиря в тюрьму.

Но с тех пор шах не спал по ночам от страха и метался в своих покоях, как раненый кабан в камышах. Через неделю прискакал гонец.

— Шахриджарджанский шах идет на тебя с войском,—-сказал гонец.— Скорей выходи с поклоном, смиренно сло жив руки на груди. Отдашь свое царство — хорошо, не отдашь — посмотришь, что будет! А вот тебе привет от нашего повелителя.

Гонец подбежал к шаху и ударил его кулаком. Лепеча от страха извинения, шах спрятался за спинку трона.

— Если у этого шаха такие гонцы,— сказал с трепетом шах своим визирям, когда гонец уехал,— то каковы у него воины? Что нам делать, визири?

— Мы ничего не можем посоветовать, — ответили визири.— «Хорошо» скажем — ты нас казнишь, «плохо» скажем — ты тоже казнишь. Выпусти из тюрьмы старшего визиря. С подарками и угощениями он пойдет к шахриджард-жанскому шаху. А там видно будет.

Шах приказал выпустить старшего визиря из тюрьмы и сказал:

— Пойди к шахриджарджанскому шаху, поклонись пониже. Если скажет, что нужен город, отдай город. До сих пор моя шея болит от вчерашнего удара. А если скажет, что нужна моя кровь, тогда я возьму посох и уйду из города. Нет у меня сил вытерпеть второй такой удар. Засмеялся визирь:

— Когда я растолковал тебе сон, ты разъярился. А кто был прав? Враг придет, привяжет тебя к хвосту кобылы, погонит ее в дикую степь по колючкам, и ты погибнешь жалкой смертью!

Понурил голову шах, совсем как ишак, увязший в грязи.

Старший визирь взял с собой дорогие подарки и пошел.

В дороге он написал шахриджарджанскому шаху письмо, подписал его своим именам и отправил с посланным.

Хуснобад получила письмо и велела позвать старшего визиря.

Старший визирь вошел, низко поклонился и сел. Посмотрел кругом, видит — перед ним сидит шах (а это был пастух — муж Хуснобад). Вокруг трона сорок телохранителей стоят, скрестив руки на груди, готовые служить. Рядом с троном сидит кто-то с покрывалом на лице.

— О старый визирь,— сказал закрытый покрывалом человек.— Как ты не побоялся прийти один в стан? Ведь ты беззащитен. А что если я тебя убью?

Старший визирь по голосу узнал Хуснобад.

— Кто боится того, кого он от смерти спас?

Тогда Хуснобад подняла с лица покрывало и подошла к старшему визирю.

— О мой сердечный отец, благодаря тебе я осталась жива. Если я отдам тебе страну моего отца, будешь ли ты править справедливо?

Визирь поклонился и сказал:

— Ах, дочка, состарился я! Раз ты мне передашь страну, я отдам ее вот этому шаху, что сидит передо мной на троне.

Хуенобад с войском вошла в город,

Начали разыскивать шаха, но так и не нашли. От страха он в тот же день убежал, и больше его никто не видел.

Хуснобад вместе со своим мужем пастухом стала править страной и освободила из тюрьмы невинных узников. Некоторых из них она назначила правителями городов.

Так Хуснобад достигла исполнения желаний.

Перевод Л. Сацердотовой

Жил на свете бедный продавец хвороста. Он только и занимался тем, что целыми днями бродил по степи и приречным зарослям и собирал хворост, а к вечеру шел на базар и продавал его за три теньги. На эти деньги бедняк покупал хлеба. И так удавалось ему кормить жену и единственного сына. Вставал продавец хвороста, когда было еще темно, ложился, когда было уже темно.

Однажды, как обычно, бедняк принес на базар вязанку хворосту. Получил он за нее свои три теньги и, завязав их в свой поясной платок, пошел в пекарню купить лепешек.