Элинор Фарджон - Седьмая принцесса

Бес ухмыльнулся, осклабился, фыркнул и, волчком закрутившись на хвосте, промолвил:

— Я не уйду!

Последней вперёд выступила Нянька — с пустыми руками и крепко сжатыми кулаками.

— Ну, а ты что хочешь мне предложить? — спросил её бес, но на всякий случай попятился.

— Я тебе сейчас уши надеру! — грозно сказала Нянька. — И отшлёпаю хорошенько. Прочь с глаз моих, а то узнаешь, где раки зимуют!

— Прочь! Прочь! — закричали все. — А то узнаешь, где раки зимуют!

Но бес ухмылялся по-прежнему, крутил хвостом быстрей прежнего и уходить даже не думал.

— Не уйду я? Я не тот! — хихикал он. — Это точно, как то, что зовут меня…

— Как? — закричали все хором.

— Нет, врасплох меня не застать! Имя вам не угадать! — Он фыркнул и одним махом вскочил на подоконник, к Доллечке, которая всё сидела у окошка, с надеждой глядя вдаль.

— Время вышло, Додл Кодлинг, — провозгласил Прядильный бес. — Называй моё имя!

— Где же моя сестричка? — в отчаянье прошептала Долл. — Полл, где ты?

— Не видать тебе её во веки веков, — захихикал бес. Обернувшись к людям, что растерянно толпились вокруг с отвергнутыми подношениями, он ткнул пальцем в каждого по очереди и с издевательской ухмылкой повторил:

— Назови моё имя!

— Не торопи нас! — раздражённо сказал Нолличек и принялся задумчиво расхаживать взад-вперёд и скрести затылок в поисках разгадки. Остальные же сбились в кружочек вокруг сидевшей у окошка Долл и стали шёпотом совещаться.

— Ну, и как вы считаете? — спросила Мамаша Кодлинг.

— А вы-то как считаете? — спросил её Дворецкий.

— По-моему, Никодемус.

— Нет, он не Никодемус, — сказала Долл. — Я это имя вчера пробовала.

— Может, Зеведей? — предположила Кухарка.

— И Зеведея я пробовала, — сказала Долл. — Тоже неправильно.

— Хаздрубала называла? — спросила Мегги.

— Да. Только он не Хаздрубал.

Услышав, что и это имя не подходит, все схватились за головы и стали судорожно перебирать в памяти всё, что знали. Думанье, однако, было для них делом непривычным и шло туго. Вдруг Нолличек, размышлявший в одиночку, торжествующе уставил на беса указательный палец и воскликнул:

— Тебя зовут Софонизба!

— Это раз! — довольно хохотнул бес.

— Эх ты, дурья твоя башка! — возмутилась Мамаша Кодлинг. — Софонизба! Тоже, выдумал!

— Софонизба — женское имя, — вставила Кухарка.

— А может, он женщина? — ответил Нолличек.

— Ну, уж нет, — со знанием дела сказал Садовник. — Кто угодно, только не женщина. Значит, выходит, мужчина.

— Почему меня, как всегда, никто не предупредил?! — Нолличек обиделся и надулся.

— Вечно ты торопишься, торопыга, — упрекнула его Нянька. — Бросился вперёд, точно бык на красное! Мы из-за тебя целую попытку проиграли.

— Ничего, две ещё осталось, — угрюмо сказал король. — За два раза что угодно угадать можно.

— Можно. Если ты помолчишь, — твёрдо заявила Нянька.

Нолличек зажал рукою рот и отошёл, всем своим видом обещая быть паинькой. Остальные же снова принялись совещаться — голова к голове.

Садовник задумчиво промолвил:

— А вдруг Мафусаил.

— Я тоже так решила, — сказала Долл. — Но попала пальцем в небо.

— А я убеждён, что — Навуходоносор, — сказал Дворецкий.

— Меняйте свои убеждения, — ответила Долл.

— По-моему, он смахивает на Марка, — сказал Эйб.

— Нет, на Савла, — сказал Сид.

— Нет, на Билла, — сказал Дейв.

— Нет, на Неда, — сказал Хэл.

Но Долл замотала головой:

— Все эти имена я пробовала. Мимо.

На этом их мысли кончились. Мужчины чесали в затылках, женщины били себя по лбу, одни искали ответ на полу, другие — на потолке. Тут уж Нолличек не выдержал. Решив, что все уже сдались, он подскочил к бесу и закричал:

— Тебя зовут Эсмеральда!

— Два — хи-хи! — захихикал бес.

— Теперь он Эсмеральду выдумал! — ахнула Нянька. — Ух, розги по тебе плачут!

Нолличек разгневанно притопнул ножкой:

— А почему не Эсмеральда?

— У тебя что, глаз нету? Этот мерзкий бес мужского рода!

— Могли бы и раньше подсказать. — Нолличек снова надулся.

— Полл, Полл, Поллечка, где же ты? — шептала Долл, ломая пальцы от горя. С каждой новой ошибкой надежд на спасение оставалось всё меньше и меньше. Её близкие тоже стали потихоньку отчаиваться, хотя продолжали бормотать друг дружке на ухо:

— Понял! Это…

— Нет, — я уверен, это…

— Голову даю на отсечение, это…

Нолличек, в полной уверенности, что на сей раз угадал верно, снова рванулся к бесу.

— Тебя зовут, — произнёс он громким-прегромким шёпотом, — тебя зовут…

— Остановите его! — завопила Мамаша Кодлинг.

Нолличеку не дали упустить их последний шанс — Дворецкий схватил короля за шиворот и зажал ему рот рукой, а Нянька грозно сдвинула брови на румяном и морщинистом, точно печёное яблоко, лице и, подойдя к воспитаннику вплотную, скомандовала:

— Шагом марш в угол! Живо!

И Нолличеку — хочешь не хочешь — пришлось выполнять приказ.

Бес глядел на него с издевательской ухмылкой. Так избежавший наказания озорник злорадствует над тем, кто попался с поличным. А разобиженный Нолличек, уткнувшись носом в угол, уговаривал себя: «Ничего, я им ещё покажу! Я им докажу! Я им задам!»

Но никто больше не обращал на него никакого внимания. Они с жаром шептались, то и дело перебивая друг друга. Каждый старался высказать свои соображения первым.

— Если хотите знать моё мнение… — говорила Кухарка.

— Никто не хочет знать твоё мнение, — обрывала её Нянька.

— Эй, послушай, мамань, — говорил Эйб.

— Послушай, мамань! Послушай, мамань! — бормотали Сид и Дейв.

— Послушай, мамань, — вторил им Хэл.

— А ну, выводок, помолчите, — шикала на них Мамаша Кодлинг и добавляла: — Лучше меня послушайте…

Но тут Мамаше Кодлинг случилось обернуться. И она заметила, как бес подзуживает короля, выманивает его из угла, и Нолличек, готовый позабыть о наказании, шаг за шагом придвигается к бесу — неудержимо, как иголка к магниту.

— Остановите его!

И все бросились в погоню за королем. Обежав детскую раза три, они загнали его наконец обратно в угол и засунули ему в рот красно-зелёный платок Эйба — вместо кляпа. Бес же, чувствуя, что победа близка, скакал и приплясывал посреди комнаты и кричал:

— Ну что, сдаётёсь? Сдаётесь?

— Разумеется, нет! — сурово ответила Нянька.

— Тогда говорите имя! — проверещал бес. — Сейчас или никогда!

— Погоди ещё хоть минутку взмолилась Мамаша Кодлинг. — Дай чуток подумать.

— Ни минуточки, ни секундочки, — ответствовал бес. — Время вышло. — И он протянул чёрные паучьи лапы к колыбели.