Элинор Фарджон - Седьмая принцесса

В что? В следующее, лето царь умер, и похоронили его пышно и торжественно. Согласно обычаю, тела египетских царей — фараонов — замуровывают в пирамиде, набитой драгоценностями, дорогими нарядами и золотой мебелью. Много всякой всячины дают ему с собой в царство мёртвых. И непременно кладут рядом зерно: вдруг царь проголодается в долгом пути. Снарядили стражника — собрать зерно для царя Ра. Дорога его лежала мимо нашей хижины. Дни стояли жаркие, и, возвращаясь, он остановился у нас немного передохнуть. Стражник рассказал, что несёт сноп пшеницы, который похоронят вместе с царем. Усталый, измученный зноем стражник вскоре уснул. А я всё думал и думал: о смерти золотого царя и о золотых зёрнах. Мне привиделся сам царь Ра. Он снова возвышался надо мной и говорил:

— Царь Египта — золото. Он вечен. Он переживёт этот хлеб.

Я побежал в сад, срезал колосья и добавил их в сноп спящего стражника. Проснувшись, он забрал сноп и пошёл своей дорогой. Царя Ра похоронили, и мои колосья похоронили вместе с ним…

Вилли Простак умолк, лишь тихонько поглаживал моего скарабея.

— И это конец Вилли? Ты всё рассказал?

— Нет, не всё. Сотни, тысячи лет спустя, в прошлом году, какие-то англичане нашли в Египте гробницу царя Ра и там, среди прочих драгоценностей, оказались и мои колосья. Шитая золотом царская одежда истлела и рассыпалась, а золотые колосья остались целы и невредимы. Эти англичане привезли немного зерна в Англию. По дороге они остановились передохнуть в доме моего отца — как египетский стражник когда-то. Они рассказали отцу, какое сокровище везут с собой, даже показали колосья. Я держал их своими руками, я узнал их! — Вилли радостно улыбался — и к моей ладони опять прилипло зёрнышко. Я посадил его здесь, посреди поля.

— Значит, если оно проросло, колос там, на несжатой полосе?

Я взглянул на косилку, она медленно заходила на последний круг. Вилли поднялся и дал знак следовать за ним. Мы внимательно осмотрели несжатую полосу. Наконец Вилли указал на колос, что уродился выше и сиял ярче других.

— Неужели этот? — спросил я.

— Вилли улыбнулся, точно малый ребёнок.

— Он и впрямь золотится ярче своих собратьев, — заметил я.

— Конечно, — ответил Вилли Простак. Так кто же вечен: золотой царь или золотой хлеб?

Как-то вечером Королевская дочка выглянула в окно и увидала Луну. Ей захотелось Луну с неба, она протянула руку, ио не достала.

Тогда она забралась на чердак, встала на стул, подняла слуховое окошко и вылезла на крышу Дворца. Но и с крыши до Луны было не достать.

Тогда она вскарабкалась на приступочку у самой высокой трубы и, обхватив её одной рукой, потянулась другой к Луне — но всё равно дотянуться не смогла. Тут она заплакала.

Летела мимо Летучая мышь, остановилась и спросила:

— Королевская дочка, что ты плачешь?

— Хочу Луну с неба, а дотянуться не могу.

— И я не могу, — вздохнула Летучая мышь. — А если б и дотянулась, всё равно снять её с неба не смогла б — силёнок не хватит! Но я скажу о твоём желании Ночи, может, она снимет для тебя Луну с неба.

Летучая мышь улетела, а Королевская дочка осталась стоять, обхватив трубу руками, и глядеть в тоске на Луну. Когда же настало утро и Луна померкла в его свете, в гнезде под крышей проснулась Ласточка и тоже спросила:…

— Королевская дочка, что ты плачешь?

— Хочу Луну с неба, — ответила та.

— Я-то больше люблю Солнце, — заметила Ласточка, — но мне тебя жаль, я полечу и попрошу День — может, он тебе поможет.

И Ласточка улетела.

Меж тем во Дворце царило большое волнение, ибо Нянюшка пришла утром будить Королевскую дочку и увидала, что постель пуста.

Она кинулась к Королю, забарабанила в дверь его опочивальни и закричала

— Проснитесь! Проснитесь! Вашу дочь украли!

Король вскочил с постели, отчего ночной колпак у него сбился набок, и крикнул в замочную скважину:

— Кто украл?

— Мальчишка, что чистит Серебро, — отвечала Няшошка. — На днях я блюдца не до считалась, а кто блюдца крадёт, тот и на Принцессу поварится. Спросите у меня я так и отвечу: это он!

— Вот я тебя и спросил, — сказал Король — Вели посадить Мальчишку в тюрьму!

Нянюшка со всех ног бросилась в Казарму и велела Полковнику, который был у них за Генерала, арестовать Мальчишку, что чистит Серебро, за то, что тот украл Королевскую дочку. Полковник пристегнул шпагу и шпоры, медали и эполеты и отпустил солдат на неделю домой попрощаться с родимой матушкой.

— Мальчишку мы схватим Первого апреля — объявил Полковник и заперся в своём кабинете обдумывать план операции.

А Нянюшка вернулась во Дворец и доложила Королю о принятых мерах и Король довольно потер руки.

— Поделом Мальчишке! — бросил он. — Только смотри, не проговорись ему до срока. А теперь попробуем отыскать Принцессу.

И Король послал за своим Главным сыщиком и рассказал ему, что случилось.

Главный сыщик сделал умное лицо и сказал:

— Прежде всего надо найти следы и улики и снять отпечатки пальцев.

— У кого? — спросил Король.

— У всех, — ответил Главный сыщик.

— И у меня? — спросил Король.

— Конечно! — воскликнул Главный сыщик. — Ведь Ваше Величество — Первое Лицо в государствеи потому, разумеется, мы начнём с Вашего Величества.

Король обрадовался и протянул Главному сыщику большие пальцы, но прежде чем снимать отпечатки, Главный сыщик послал за всеми своими сыщиками и велел им искать по городу следы пропавшей Принцессы.

— Только смотрите переоденьтесь, чтобы вас не узнали, — распорядился он.

Второй сыщик почесал подбородок и сказал:

— Прошу прощения, шеф, но только в прошлую Весеннюю уборку я обнаружил в костюмах для переодевания моль и продал их старьёвщику.

— Тогда закажи поскорее новые портному, что шьёт нам костюмы для переодевания, — отвечал Главный сыщик, — да скажи ему, чтоб поторапливался.

— Разрешите нам самим выбрать себе костюмы? — спросил Второй сыщик.

— Выбирайте какие хотите, только чтоб все были разные, — разрешил Главный сыщик.

И сыщики, которых было числом ровно тысяча, отправились по домам придумывать, в кого бы им переодеться, чтобы их не узнали, и чтобы все костюмы к тому же были разные. Много было между ними споров, потому что трое хотели переодеться во взломщиков, а пятеро — в плюшевых медвежат.

Главный же сыщик меж тем приготовил миску чёрной краски, и Король уже обмакнул в неё большие пальцы, как вдруг явилась Кухарка и сказала, что уходит с места.

— Почему? — спросил Король.

— Да потому, что, как ни бьюсь, не могу плиту растопить, — отвечала Кухарка. — А если плита не горит, зачем мне оставаться?