Элинор Фарджон - Седьмая принцесса

Горше того июня не было у Джо времени за всю жизнь. Он бодрился — ради Папани и спаниелихи, — но Папаня и сам притих, а спаниелиха тосковала о щенке. И Джо перемогал свою боль один-одинёшенек. В последний день июня, когда лес стоял залитый солнцем, Папаня сказал:

— Джо, нельзя работать год напролёт без перерыва. Отдохни денёк.

— А зачем? — удивился Джо.

— В город сходишь: на людей посмотреть, себя показать.

И тут Джо осенило, что в городе не только людей увидать можно, но и его любимого вислоухого щенка. Джо так захотелось заглянуть в его влажные карие глаза, услышать его весёлый лай — сердце чуть из груди не выпрыгнуло. И Джо решил последовать Папаниному совету — работу дневную он и завтра справит, можно и отдохнуть денёк.

Он немедля отправился в путь. Вышел из лесу и поразился: дорога забита людьми, не протолкнёшься!. Тут он вспомнил, что это день Великого Схода, и радостно влился: в людской поток. Сегодня во дворец пускают всех подряд, он войдёт туда по праву, а уж там-то наверняка найдёт своего щенка! Второй раз в жизни вошёл он в дворцовые ворота, и вместе с толпой попал коридорами в тронный зал.

И вот все в сборе. Из людской гущи Джо видел только головы Короля и Королевы, да пики королевских стражей. Взыграла труба, и глашатай попросил тишины. Все смолкли, и он провозгласил:

— Если кто-либо из подданных Короля знает, чего хочет Принцесса, пускай скажет.

Но никто не успел и рта раскрыть, как зазвенел Принцессин голосок-колокольчик:

— Нечего вам головы ломать! Я получила, что хотела!

— Что же? — воскликнул Король.

— От кого? — воскликнула Королева.

— Ничего больше не скажу, — ответила Принцесса, — и пускай все уходят.

Снова взыграла труба, и глашатай велел всем расходиться. Толпа рассеялась, и Джо остался один в опустевшем зале перед высоким двойным троном, на котором сидели Король с Королевой. Принцесса же сидела у ног отца, держа на коленях медовую кошечку, а рядом свернулся спаниель. Вдруг он радостно гавкнул, взвился в воздух, в два прыжка пересёк зал и принялся лизать лицо Джо, упершись шелковистыми передними лапами ему вплечи, Пёс скулил и тявкал, не в силах выразить свою безмерную радость. Джо обнял его и заплакал.

Переполох во дворце! Что это? Кто это? Что происходит? Принцесса встала и уткнулась носом в кошачью шёрстку не то плачет, не то смеётся. Король спросил Джо:

— Кто ты?

— Я ваш Королевский дровосек, — ответил Джо.

— Верно. Я тебя вспомнил! Но Принцессин пёс тебя за хозяина принял.

— А он и был его хозяином, — объяснила Принцесса. — А теперь его хозяйка я! Этот юноша подарил мне своего спаниеля, потому что именно этого я и хотела.

— О, так я наконец могу выполнить обещание! — обрадовался Король и подозвал Джо поближе.

— Чего ты желаешь, дровосек? Скажи, и я всё исполню.

Принцесса взглянула на Джо, Джо взглянул на Принцессу. Как и в первую встречу, она была в белом платьице, с шелковистыми золотыми волосами. Но Джо знал: нельзя ему просить то, что он хочет больше всего на свете.

И тогда он сказал:

— Может, у вас найдётся лишний матрац, чтобы мне на полу не спать?

— Я подарю тебе лучший матрац в королевстве, — объявил Король.

Но Принцесса поспешно сказала:

— Ему надо ещё что-нибудь дать, ведь он и в прошлом году моё желание исполнил! — И она показала всем медное обручальное колечко.

Король свое слово держать умел, он снова повернулся к Джо и спросил:

— Чего ещё ты хочешь?

Джо крепко прижал спаниеля к груди, по попросить его назад он тоже не смел — Принцесса от тоски умрёт, если он заберёт щенка. И тогда Джо сказал:

— Там, где я жил раньше, осталась отцовская табуретка. Я бы хотел её забрать, если, конечно, новому дровосеку есть на чём сидеть.

Король благосклонно улыбнулся и сказал:

— Тебе доставят табуретку сегодня же, а на её место я пришлю лучшее кресло в королевстве.

Тут Король махнул рукой: иди, мол, дровосек восвояси.

Но Принцесса поспешно воскликнула:

— Нет, папенька, пусть он и третий подарок попросит, потому что он и в позапрошлом году моё желание выполнил. Он прислал мне вот это: и она вытянула из кармашка истёртое, заляпанное чернилами любовное послание. Теперь оно и вовсе было зачитано до дыр. Король с любопытством взял листок, развернул и прочитал во всеуслышанье:

«Моя любимая!

Я люблю тебя, потому что ты — как мой щенок.

Джо Джолли».

Зардевшись, Принцесса зарылась лицом шёрстку медовой кошечки.

— Это ты Джо Джолли? — спросил король.

— Да, Ваше Величество.

— Это ты написал?

— Да, Ваше Величество.

— И это правда?

Джо перевёл взгляд с белого шелковистого спаниеля на Принцессу с шёлковой головкой и в белом платьице — и в третий раз твёрдо оказал:

— Да, Ваше Величество.

— Тогда, — сказал Король, — снова проси, чего ты хочешь больше всего на свете.

Джо глянул на своего щенка. Но, увы, его не попросишь… Джо лишь крепко поцеловал его меж карих глаз и взглянул на Принцессу, но она отвернулась. Надо что-то попросить…

— Раз нельзя забрать щенка, я заберу медовую кошечку, — произнёс, Джо.

— Нельзя мою кошку без меня забирать! — живо откликнулась Принцесса.

— И собаку мою без меня тоже нельзя забирать, — ещё живее ответил Джо.

— Да будет так! — перебил их Король. — Полгода живите в дровосековой хижине, а полгода—во дворце. И пёс с кошкой пускай с вами живут…

В тот же вечер Джо Джолли отвёл свою невесту в лесную хижину. Медовая кошечка урчала у Принцессы на руках, точно аэроплан, а счастливый щепок носился вокруг и всё норовил попасться под ноги счастливой паре. В очаге весело потрескивали поленья, стол был накрыт к ужину, на кровати лежал мягкий матрац, а у огня стояла табуретка старика Джона Джолли. Только спаниелихи нигде не было, и Папаня куда-то исчез… Когда же наутро Джо отправился на поиски, Лесничий рассказал ему, что прежний королевский дровосек умер за месяц до появления Джо в их краях и место его пустовало — всё поджидали ладного да рукастого парня, вроде Джо Джолли.

У одной Королевы был остров Утех. Когда она хотела повеселиться, от дворца, что стоял на самом берегу, летела по морю золочёная ладья, и шёлковые паруса трепетали на ветру. Королеву сопровождали все придворные, на палубе играли скрипачи и трубачи. И так — среди цветов и музыки — приплывали они на остров Утех. Там Королева проводила свои дни, пируя и танцуя под сенью дерев.

На остров в избытке привозили всё, чтоб становился он с каждым годом богаче и краше.

А ещё дальше от берега, в открытом море, высился бедный рыбацкий островок. Ничегошеньки тут не было — ни в избытке, ни в достатке, и жилось людям тяжко. Остров их был гол и пустынен, лишь скалы да топь — ни травинки, ни деревца, ни кустика, ни цветка. Впрочем, нет, рос там один цветок — маленький розовый куст, принадлежавший крошке Лоис. Лачуга её отца ютилась возле церквушки, а церквушка стояла как раз посреди скалистого острова. Отец Лоис набрал немного землицы — по горсточке — и в день свадьбы посадил для жены под окнами розовый куст. Молодая жена бережно ухаживала за розой, и та росла вопреки ветрам и непогоде. А после смерти матери роза стала заботой Лоис — они родились почти одновременно и были друг дружке вроде родни. Куст рос не велик и не ветвист, бутонов на нём распускалось мало, да и те ёжились под солёным морским ветром. Однако жители острова гордились своим единственным цветком. Заботились о нём Лоис, но принадлежал он как бы всем. То был Цветок Бедного острова.