Сладкая соль: пакистанские сказки

А после охоты все договорились собраться с трофеями у озера.

Созвал царевич по дороге освобожденных им тигров да собак и наказал наловить как можно больше дичи, газелей, оленей, кабанов, что они и сделали. Забрал он всю эту живность и поехал к озеру. Как же все удивились, увидев такую богатую добычу! Тем более что остальные оказались с пустыми руками.

Вернувшись домой, царевич преподнес царю свои трофеи от имени всех участников, чем и расположил их к себе.

Скрываться больше не было смысла, и царевич признался царю, что он вовсе не факир, а сын соседнего правителя.

Обрадовался царь, обнял его и объявил:

— У меня много дочерей, но нет ни одного сына. За твою смелость, красоту и находчивость я буду считать тебя сыном и объявляю своим наследником.

В далекие–предалекие времена жил–был вор Чанду, имя которого было широко известно не только в этих местах, но и далеко за их пределами. Не проходило и двух–трех недель, чтобы он не совершил кражи, но проделывал он это так искусно, что никто не мог застать его на месте преступления. Помогало Чанду и то, что он обладал даром понимать язык животных и птиц.

В те времена в одной из соседних стран правил царь Чакор. Слава о его смелости и мудрости распространилась далеко за пределы его земель. Ни один вор не отваживался совершать кражи во владениях Чакора. Даже Чанду и тот до поры до времени не решался. Но настал час, и, почувствовав, что он достаточно опытен и ловок, Чанду отправился в царство Чакора.

По дороге Чанду встретил купца, который следовал в том же направлении. Они обменялись обычными в таких случаях приветствиями и любезностями, и купец поинтересовался у Чанду, как его зовут и куда он держит путь. Когда Чанду назвал свое имя, купец задрожал от страха, как лист на ветру.

— Не пугайся, — успокоил его Чанду. — Я обещаю, что не причиню тебе вреда.

И вдруг из придорожных кустов раздался писк куропатки. К удивлению купца, Чанду что‑то сказал ей в ответ.

— Что все это означает? —поинтересовался купец.

— Куропатка сообщила мне, что ты везешь сто золотых монет в мешке вон на том осле, и посоветовала отобрать их у тебя, — с улыбкой ответил Чанду. — Но я сказал ей, что Чанду никогда не грабит своих друзей.

Купец облегченно вздохнул, однако при первой же возможности вынул монеты из мешка, завернул их в кушак и повязался им под халатом. Как только он это проделал, из леса раздался вой шакала, а Чанду что‑то ему ответил.

— О чем ты говорил с шакалом? —спросил купец.

— Шакал сказал, что ты мне не доверяешь и украдкой перепрятал монеты в кушак. И еще он посоветовал мне убить тебя и забрать золото. Я же ему ответил, что если я назвал кого‑нибудь своим другом, то не стану убивать или грабить его сколько бы ни было у него денег.

Стыдно стало купцу от этих слов. Как он мог усомниться в честном слове Чанду? Купец попросил своего попутчика простить его, и они весело продолжали свой путь.

Через несколько дней подошли они наконец к владениям царя Чакора. Здесь Чанду распростился с купцом, заручившись его обещанием никому ничего не рассказывать.

Но купец есть купец — порода эта известна, — он сразу побежал к царю Чакору и сообщил, что в городе появился бывалый вор Чанду. И решил царь ночью самолично выследить Чанду.

После захода солнца, когда закрылись лавки и опустели базары, а все жители попрятались по домам, Чанду вышел из своего укрытия и ловко, не поднимая шума, заскользил по улицам города. Тут он и встретил человека, который, как ему показалось, занимался тем же делом. «Но ведь в этом царстве нет воров, наверно, это ночной сторож», — подумал Чанду.

Как известно, зачастую успех на стороне того, кто нападает первым. Вот и теперь, прокравшись незаметно вдоль стены, Чанду приставил нож к горлу незнакомца и потребовал признаться, кто он. Царь — это, разумеется, был он — понял, что столкнулся именно с тем, кого искал.

— Я вор, — промямлил царь, — но с той поры как Чакор взошел на престол, я вынужден был расстаться со своим ремеслом. Сегодня один купец сообщил, что в городе появился вор Чанду. Вот я и ищу его, чтобы вместе поучаствовать в каком‑нибудь деле. Если я не ошибаюсь, ты и есть знаменитый вор Чанду?

— Вижу, ты человек сообразительный. Я действительно тот, кого ты ищешь, и рад встрече с тобой. С чего же мы начнем?

Царь повел его к дому самого богатого торговца, но ворота были заперты, а дом охранялся ночным сторожем. Чанду схватил сторожа за горло, связал и заткнул ему рот тряпкой. Оставив пленника на попечение своего напарника, сам проник в дом. И что же он там увидел?

При слабом свете масляного светильника над тяжелыми счетными книгами склонился толстяк. Он отчаянно вздыхал, не досчитываясь одного паи [35] Паи — мелкая монета. . И сколько ни пересчитывал, все не мог отыскать этого паи. Время от времени к нему заходила жена, предлагая поесть, но он отмахивался от нее, как от назойливого комара.

Постоял Чанду, посмотрел на муки толстяка и потихоньку вышел на улицу.

— Почему же ты ничего не взял? —спросил его напарник.

— Да хозяин — настоящий скряга! Не ест, не спит — и все из‑за какого‑то жалкого паи. Да если я возьму что‑нибудь из его дома, он наверняка отдаст богу душу. А я не хочу, чтобы из‑за меня умер человек. Пойдем в другое место.

Подумал царь и повел его к дому придворного ювелира. Чанду забрался внутрь и вскоре появился с большим узлом. Оставив награбленное на попечение напарника, он снова проник в дом и, шаря в темноте, наткнулся на глиняный горшок. Сняв с горшка крышку, нащупал какой‑то порошок, попробовал на язык и понял, что это соль. Тут Чанду поскорее выбрался на улицу, взял узел с награбленным и внес его обратно в дом.

— Ничего не понимаю, зачем ты это сделал? —спросил его царь.

— Дело в том, что я ненароком вкусил соли у хозяев этого дома и, значит, стал их гостем. Так как же я могу их ограбить? Это против моих правил. Может быть, пойдем еще куда‑нибудь? А вообще‑то зачем нам ходить по городу туда–сюда, пойдем‑ка лучше ограбим дворец. Если царь и потеряет малую толику своих сокровищ, он от этого не умрет. Пошли?

Повел царь Чанду в свой дворец, а по дороге рассказал, якобы царское ложе, по слухам, покоится на четырех золотых брусках. И надо обладать большой сноровкой, чтобы извлечь эти бруски, не разбудив спящих. Мысль эта захватила Чанду, и он заторопил царя.

Искусно обходя стражу, Чанду со своим напарником пробрался в царскую спальню. Тщательно отполированные бруски золота блестели даже в темноте. Но как только они приблизились к ложу, из‑под него раздался лай сначала одной, а затем и второй собаки. Прислушался Чанду к их лаю и слышит, как одна собака говорит другой: