Рикарда Тершак - Эльмолин

«На первом этаже», — ответил Гайни.

«А я на втором. Как тебя зовут?»

Они сообщили друг другу свои имена, после чего Гауни спросил:«Зачем вам столько собак?» Гайни посмотрел на него непонимающим взглядом. «Просто они наши, — сказал он наконец. «Почему ты не спрашиваешь про наших кур или свиней? Их у нас еще больше, чем собак».

«Только потому, что собаки не пускают нас в дом. Что они имеют против нас?»

«Ничего, — сказал Гайни, — но вы все–таки как–то попадаете домой. Скажи, как?»

«У нас есть лестница», — сообщил Гауни.

«Тогда все в порядке». Тема была исчерпана. По крайней мере, что касается мальчиков.

Теперь Гауни спросил нового друга:«А они? Как они попадают к себе домой?» Он кивнул в сторону Сибиллы. «Это же они живут на третьем этаже?»

«Я думаю, они летают», — сказал на это Гайни. «Давай спросим у нее! Пошли».

Приятели присели под ивой рядом с Сибиллой — один слева, другой справа. Сначала они молчали. Сибилла, привыкшая к одиночеству, тоже не знала, что бы такое сказать. Что полагается делать, когда двое детей вдруг садятся рядом с третьим? Она украдкой посматривала из–под своей пышной «крышы» то на Гайни, быстро отводя взгляд, то на Гауни. От Гауни приятно пахло, и весь он был чист до кончиков ногтей. Другое дело Гайни. Одежда его была сплошь в дырах, и запах от него исходил плоховатый. Наверное, он давно уже не мылся.

Гайни все–таки первым открыл рот и спросил:«Как тебя зовут?»

«Меня зовут Сибилла».

Лед тронулся. «Ты тоже здесь живешь?» Спросил Гауни. Сибилла кивнула.

«Это Гауни», — представил Гайни нового друга.

Сибилла все время думала, что ей делать с ножиком, если этот мальчик снова станет его предлагать? Он же ей совсем не нужен.

Но Гауни не предложил ей ножик, хотя и вынул его из кармана поигрывая на солнце сверкающим лезвием. Наконец он сказал:«Это Гайни, Сибилла».

Теперь Сибилла знала, кто сидит рядом с ней на траве. Но если они еще немного помолчат, это будет глупо. Она встала и сказала: «Мне пора домой».

Она не увидела, что мальчики при этих словах обменялись многозначительными взглядами.

Гауни живо поинтересовался: «Тебе пора домой? Тебе же туда не попасть! Собаки не пустят тебя в дом».

«Попаду», — сказала в ответ Сибилла.

«Как ты это сделаешь?»

Сибилла молчала.

«Она полетит», — ответил за нее Гайни.

Сибилла оказалась в затруднительном положении. Чего хотят от нее эти чужие мальчики? " Что вам нужно от меня?» Спросила она.

Гайни понял, что Сибилла испугалась. Он сказал:«Не бойся, Сибилла. Мы ничего тебе не сделаем. Мы хотим с тобой дружить».

Сибилла посмотрела на Гайни долгим взглядом. При этом ей вспомнилось множество цветов в оранжерее и бесчисленные звезды в отцовском телескопе. Она думала о том, как замечательно было в оранжерее, как прекрасно было наблюдать оттуда космос. Но там она была всегда одна, а в космосе вообще нет никого — одни только небесные тела. А здесь, в новом доме, живут люди. И двое из них хотят быть ее друзьями. Можно ли им довериться?

Вдруг ей все стало ясно: цветы и звезды — это хорошо, но дружба с людьми значит куда больше. Подружившись с человеком, можно стать счастливой. А она выбросила первый же подарок Гайни — серебряную рыбку.

«Извини, Гайни, — сказала она, — я имею в виду рыбу». «Ничего», — ответил Гайни.

Тогда Сибилла решила пойти друзьям навстречу.

«Вы тут говорили, что я летаю».

«И что, это так и есть?»

«Конечно».

«Научи нас», — попросил Гауни. В этот момент он действительно совсем не думал о том, насколько умение летать может пригодиться его родителям в воровском деле. Он хотел только одного: научиться порхать в воздухе подобно мотыльку.

«Научи нас, Сибилла», — попросил он еще раз, совсем без задней мысли, без малейшего расчета.

Сибилле пришлось довольно долго поразмыслить, прежде чем она произнесла: «Я не знаю, как это происходит…То есть, как именно я это делаю. Просто я это умею».

«Подумай хорошенько, Сибилла, подумай!» Гауни становился настойчивее.

Сибилла молчала. Неужели ей придется вот так сразу потерять этих мальчиков, самых первых своих друзей, и только потому, что она не может объяснить им, как она летает?

«Что ты делаешь сначала?» Теперь спрашивал Гайни.

«Сначала…»

Сибилла говорила как во сне. Никогда раньше она не пыталась осознать, каким же образом ей удавалось подняться в воздух, оторвавшись от ивы. «Сначала я пугаюсь твоих собак, Гайни. Они не пускают меня в дом, ты же знаешь».

«А дальше?»

Сибилла закрыла глаза и попыталась представить себе все, что она чувствует перед тем как подняться в воздух. «Да, — сказала она наконец, — потом я ощущаю очень сильное стремление вверх. Но обязательно должно быть и то и другое вместе: и страх перед собаками, и стремление вверх. Иначе не получится».

«Ты должна нас этому научить». Голос Гауни звучал теперь иначе. Он стал жестким.

«Ты должна».

Это прозвучало как удар. Сибилла почувствовала опасность, от которой следовало защищаться. «Я спрошу у родителей разрешения», — пообещала она. В этот момент она уже не была уверена, что на самом деле хочет иметь таких друзей.

Стояла одна из последних летних ночей года. Фридолин сидел на скамье возле избушки. С вершины горы глухо доносилось клокотание грязевых вулканов. Изредка в лесу вскрикивала ночная птица, трещали ветки под ногами какого–то дикого зверя. В душе Фридолина царил мир. Он вспоминал, как однажды, в незапамятные времена, влекомый чудесными звуками, он парил и уносился все дальше в необыкновенном, блаженном состоянии… и оказался здесь, рядом с Эльморком.

Фридолин сознавал разницу, которая разделяла и одновременно сближала его с гномом. Эльморк ненавидел, он сам любил. Эльморк желал смерти всему живому, он же пытался возродить погибшее. Эльморк копался в грязи, а он пел и лепил из вулканической грязи чудесные творения. У Эльморка были огромные зрячие бледно–фиолетовые глаза, он же был почти слепым из–за холодных ядовитых газов, непрерывно сочившихся из вулканов. Единственное, что он еще ясно видел, были эти прекрасные глаза гнома, мерцавшие как светлая сирень в густых сумерках. В тех сумерках, что спустились на глаза Фридолина.

Тем временем появился вечно спешащий Эльморк, скатившись со своих вулканов. «Фридолин!» Закричал он еще издалека. «Я голоден! Нет, — поправил он себя, — я не бываю голоден, у меня просто хороший аппетит! И я знаю, что ты сегодня опять приготовил что–то хорошенькое. Сейчас же вынеси мне это сюда!»

Фридолин принес гному все, что тому хотелось. Эльморк ел с чавканьем и фырканьем и разбрызгивал еду во все стороны. Он все время перескакивал с места на место. Фридолин вытирал скамейку пучком травы.