Галина Александрова - Домовёнок Кузька и его сундучок

Вырвал Бубуня сундучок из рук домовенка, кинул на стол и давай когтистыми лапами по нему шарить, замочек искать. Быстро нашел Бубуня защелку да и повернул ее. Открылся тут сундучок, легко и просто открылся, как будто только этого и ждал. Сунул Бубуня туда свой длинный нос да как закричит, как схватится за бока:

— Ай! Спасите! Помогите! Умираю!

Вылетела из сундучка огромная радость людская, смех и веселье, и прямо на злого волшебника попала. А Бубуня не выносил радости, потому что ему всегда щекотно от радости было. И в лесу маленького Лешика он всю радость собрал, чтобы не мешала, не отвлекала она Бубуню, не щекотала.

Упал на пол Бубуня, катается, за бока хватается, чешется об пол. Слезы льются из Бубуниных глаз, уж и говорить не может.

— До смер-ти за-ще-ко-ти-те, — еле выговорил Бубуня. — Спа-си-те, все сде-ла-ю.

— Вернешь радость лесным жителям? — спрашивает Кузька, а сам в руках сундучок держит.

— Вер-ну, — плачет Бубуня.

— Дай слово злого волшебника Бубуни, что вернешь сундучок и домой нас отправишь!

— Да-ю сло-во зло-го вол-шеб-ни-ка Бу-бу-ни, — сквозь смех пролепетал Бубуня.

Закрыл тогда сундучок Кузька. Что ни говори, а даже злые волшебники слово свое держат. Кого-кого, а себя они уважают.

Поднялся с грязного пола Бубуня, утер слезы да и полез к себе в стол. Достает оттуда череп человеческий и говорит:

— Тут радость лесных жителей. Только не открывай, а то умру ведь.

Взял Кузька череп, но не послушался Бубуни, приоткрыл немного. Смотрит — светится в нем, переливается на все цвета радуги радость лесная. Не стал Кузька ждать, когда до конца Бубуня свое слово сдержит, вынул листок с живого дерева из сундучка да и говорит:

— Лети, листок, на восток, забери с собой беду-лебеду.

А тут листок и говорит:

— Так ведь нет никакой беды.

— Тогда унеси, листок, нас с Попрыгунчиком и Лешиком домой.

Стал листок огромным, как ковер-самолет. И не успел Бубуня очухаться, как улетели и Кузька, и Лешик, и Попрыгунчик на том листке.

Высадил листок Попрыгунчика дома, на поляне, а Лешика и Кузю дальше понес.

А как появился родной лес, открыл Кузька череп Бубуни и щедрой рукой стал рассыпать радость по лесу.

И сразу изменился лес до неузнаваемости. Очухались лешие, принялись порядок наводить, цветы зацвели, птицы стали гнезда вить. Перестали плакать русалки и устроили огромный хоровод. Даже батюшка Водяной к ним присоединился.

А на болоте что твориться стало! Кикиморы давай друг дружку щипать, хихикать на весь лес. Озорничают, друг в дружку грязью кидают, радуются!

Опустился листочек в лесу, тут Лешик и говорит:

— Пошли, Кузя, к нам на праздник! Ведь это ты радость лесу вернул!

Но Кузька тряхнул лохматой головой и отвечает:

— Нет, Лешик, в другой раз я зайду, когда будет в лесу настоящий праздник. У меня ведь дома бабка Настасья без радости осталась, из рук, поди, все валится. Пора мне домой, ведь я домовой все-таки. Не могу я без дома да печки.

Не стал его отговаривать Лешик, только обнял на прощание.

— Заходи в гости, Кузя, обязательно заходи.

— Зайду, — улыбнулся Кузька.

Сел на листочек домовенок да и полетел домой. В красивую деревеньку на речке Безымянке, в домик с расписными русалками на воротах, к бабке Настасье, к печке, щам да гречневой каше.