Карло Коллоди - Приключения Пиноккио (с иллюстрациями)

Судьёй была большая и дряхлая обезьяна, горилла, которая имела весьма почтенный вид благодаря своей старости, белой бороде, а главное – золотым очкам. Правда, они были без стёкол, но обезьяна никак не могла без них обойтись, так как у неё ослабело зрение.

Пиноккио рассказал судье со всеми подробностями о том, как его обманули, сообщил имена и прозвища, а также особые приметы грабителей и в заключение воззвал к справедливости.

Судья слушал его с глубоким доброжелательством и величайшим участием, выглядел очень взволнованным и растроганным, и, когда Деревянный Человечек высказал все, судья протянул руку и позвонил в настольный колокольчик.

На звон моментально явились две собаки в полицейской форме.

Судья показал пальцем на Пиноккио и сказал им:

– У бедняги украли четыре золотые монеты. Стало быть, вяжите его и немедленно посадите в тюрьму.

Деревянный Человечек, услышав этот неожиданный приговор, возмутился и хотел написать заявление. Но полицейские, не теряя времени, заткнули ему рот и сунули его в яму.

Четыре месяца просидел в тюрьме Пиноккио, и это были длинные месяцы. Он сидел бы ещё дольше, если бы в это время не произошло одно счастливое событие.

Молодой король, правивший Болванией, одержал большую победу над врагами и в связи с этим устроил публичные празднества, иллюминацию, фейерверк, конные состязания и велосипедные гонки. Кроме того, в знак великой радости были открыты двери всех тюрем и освобождены все преступники.

– Раз всех выпускают, то надо и меня выпустить, – сказал Пиноккио тюремному смотрителю.

– Вас нет, – ответил смотритель, – вы не относитесь к числу амнистированных.

– Прошу прощения, – возразил Пиноккио, – я ведь тоже преступник!

– В таком случае, вы тысячу раз правы, – извинился смотритель, почтительно снял фуражку, открыл ворота тюрьмы и выпустил Пиноккио на свободу.

Представьте себе радость Пиноккио, когда он очутился на воле! Не теряя ни минуты, он повернулся к городу спиной и пустился по дороге к домику Феи.

Стояла дождливая погода, и дорога превратилась в настоящее болото. Ноги в нём вязли по колени, но Деревянный Человечек не обращал на это никакого внимания. Гонимый единственным желанием поскорее увидеть отца и сестрицу с лазурными волосами, он делал прыжки не хуже гончей собаки, так что грязь взметалась выше головы. Он думал: «Сколько неприятностей я испытал!.. И я их заслужил, потому что я упрямый, вспыльчивый деревянный человек… Всегда я стараюсь сделать все по-своему и не слушаюсь тех, кто меня любит и кто в тысячу раз умнее меня… Но я обязуюсь с этой минуты быть хорошим и послушным. Я убедился, что невоспитанные дети всегда попадают впросак и ничего путного у них не получается. А что, если мой отец ждёт меня? Если я его встречу в доме Феи? Горемыка! Я его так давно не видел, что прямо-таки испытываю потребность обнять его и поцеловать… А простит ли мне Фея всё, что я натворил?.. Ведь я столько видел от неё внимания, ласки, и если я жив до сих пор, то только благодаря ей!.. Вряд ли существуют на свете такие неблагодарные и бессердечные мальчишки, как я!»

Рассуждая таким образом, Пиноккио вдруг в страхе остановился и отскочил на четыре шага назад.

Что же он увидел?

Гигантскую змею, лежавшую поперёк дороги. У неё была зелёная кожа, глаза её сверкали, а остроконечный хвост дымился, как печная труба.

Ужас Деревянного Человечка не поддаётся описанию. Он бросился назад, пробежал больше полукилометра, сел на кучу камней и стал ждать, пока змея соблаговолит продолжать свой путь и освободит дорогу.

Он ждал час, он ждал два часа, он ждал три часа, но змея по-прежнему лежала на месте, и даже издали видны были красное пламя в её глазах и столб дыма, подымавшийся из кончика её хвоста.

Наконец Пиноккио расхрабрился, приблизился к змее на несколько шагов и сказал заискивающим, тоненьким голоском:

– Извините великодушно, синьора Змея, но не будете ли вы настолько любезны и не отодвинетесь ли чуть-чуть в сторону, чтобы я мог пройти?

С таким же успехом он мог бы обратиться к стене: змея не шевельнулась.

Тогда он ещё раз повторил тем же голоском:

– Позвольте мне сказать вам, синьора Змея, что я теперь направляюсь домой, где меня ждёт отец, с которым я давно не видался… Не разрешите ли вы мне в связи с этим пройти?

Он ожидал хоть какого-нибудь знака, который можно было бы истолковать как ответ на его вопрос, но никакого ответа не последовало. Более того: змея, которая только что выглядела как живая, вдруг стала неподвижной, как бы окостеневшей. Её глаза погасли, а хвост перестал дымиться.

«Не дохлая ли она?» – подумал Пиноккио и от удовольствия потёр себе руки. Он тотчас же попытался перебраться через змею, чтобы затем продолжать свой путь. Но не успел он поднять ногу, как змея вдруг распрямилась подобно спущенной пружине. Отскочивший в ужасе Пиноккио поскользнулся и грохнулся на землю.

И он упал так неудачно, что голова его увязла в дорожной грязи, а ноги, как свечки, остались торчать в воздухе.

Когда змея увидела, что Деревянный Человечек уткнулся головой в грязь, а ноги его дрыгают с невероятной быстротой в воздухе, на неё напал такой припадок смеха, что в её груди лопнула жила, и она на этот раз действительно издохла.

Пиноккио снова бросился бежать вперёд. Он надеялся засветло добежать до домика Феи. Но по дороге он почувствовал сильный голод, заскочил в виноградник и хотел сорвать несколько гроздьев муската. Ах, лучше бы он этого не делал!

Не успел он ухватиться за гроздь, как раздался треск, и две острые железные скобы сжали его ноги, да с такой силой, что искры посыпались у него из глаз.

Горемычный Деревянный Человечек попал в капкан, поставленный крестьянами против куниц, ставших грозой всех курятников в тамошнем околотке.

Разумеется, Пиноккио начал плакать, кричать и причитать. Правда, все слезы и крики ни к чему не привели, так как поблизости не было никакого жилья, а на дороге не появлялось ни живой души.

Между тем настала ночь.

Но у Деревянного Человечка и без того потемнело в глазах от страданий, которые ему причиняли железины капкана, глубоко впившиеся в ноги, да и от страха: ведь он был в полном одиночестве, притом ещё ночью. И тут он вдруг увидел светлячка, кружившегося над его головой, и крикнул ему: