Ричард Бах - Сказки американских писателей

Жители деревни думали, что им на всю жизнь хватит разговоров о том, как спятил племянник тетушки Гульд и уплыл, прихватив с собой школьную учительницу, и как в тот же день бесследно исчез, бросив все свои перья и бусы, бродячий торговец Черная Борода. Но через три дня они забыли об этом. Через три дня, когда наконец из пещеры вышел мистер Подгоркинз, им было ещё о чём поговорить.

Мистер Подгоркинз решил, что раз его настоящее имя теперь все равно известно, прятаться нет никакого смысла. Ходить ему было трудней, чем летать, а кроме того, он давно не обедал как следует.

По мягкому песку морской отмели шел, не оставляя следов, маленький мальчик. В ярком бессолнечном небе кричали чайки, в пресной воде бескрайнего океана резвилась форель. Вдалеке, у кромки горизонта, на мгновение встал семью огромными дугами морской змей и тотчас, распрямившись, ушел под воду. Мальчик свистнул, но змей, занятый охотой на китов, больше не появлялся. Ребенок шел по песчаной полоске между морем и скалами, не отбрасывая тени и не оставляя следов. Перед ним поднимался зеленый мыс, где стояла избушка на четырех лапах. И когда он взошел по тропинке наверх, избушка подпрыгнула на месте и потерла передние лапки, как адвокат или муха. А стрелки часов внутри домика показывали, как всегда, без десяти минут десять и не шевелились.

— Что там у тебя, Дикки? — спросила его мать, бросая петрушку и перец в прозрачный куо, где кипела и булькала тушившаяся крольчатина.

— Сундучок, ма.

— Где же ты его подобрал?

Матушкин домовой спрыгнул с увешанных луковыми гирляндами балок, обвился вокруг её шеи вроде лисьего воротника и сказал:

— На берегу.

Дикки кивнул:

— Правильно. Его вынесло море.

— А что там?

Домовой мурлыкнул и ничего не сказал. Колдунья повернула голову, посмотрела в круглое личико сына и повторила вопрос:

— Что в нем, Дикки?

— Там темнота.

— Да-а? Дай-ка я посмотрю.

Она наклонилась, чтобы заглянуть в сундучок, а домовой зажмурил глаза и продолжал мурлыкать. Малыш, осторожно прижимая сундучок к груди, чуть-чуть приоткрыл крышку.

— Да, ты прав, — сказала мать. — А теперь убери, и смотри, чтоб она не выскочила. Интересно, а где же ключ? Беги, сынок, вымой руки. А ну-ка, стол, ставь посуду! — И пока малыш пыхтел над тяжелой ручкой насоса и брызгался под струей воды, вся избушка наполнилась звяканьем неведомо откуда взявшихся тарелок и вилок.

После завтрака мать прилегла отдохнуть, а Дикки достал из шкафчика со своими сокровищами побелевший от воды облепленный песком сундучок и отправился с ним к дюнам, в глубь берега. Сзади, не отставая ни на шаг, по песку, единственной тенью, семенил в жесткой траве черный домовой.

На перевале принц Рикард оглянулся в седле и поверх флажков и плюмажей своих солдат, поверх длинной крутой дороги посмотрел на стены и башни отцовского города. Под бессолнечным небом город мерцал, как жемчужина, хрупкий, лишенный тени. Принц знал — никому не взять этот город. Принц смотрел, и его сердце пело от гордости. Он подал сигнал командирам к быстрому броску и пришпорил коня. Тот взвился на дыбы и пустился галопом, и тотчас же над их головами закричал и завыл грифон принца. Он играл, падая вниз, щелкая клювом и успевая всякий раз вовремя увернуться. Белый конь, без поводьев, вставал на дыбы, бил серебряными копытами по воздуху или дико храпел, когда перед ним проносился длинный голый хвост. Грифон гоготал и кудахтал, поднимался над дюнами и с пронзительным визгом повторял всю забаву сначала. Рикард, не желая, чтобы грифон устал до начала битвы, взял его наконец на поводок, после чего тот присмирел и спокойно летел сбоку, попискивая и мурлыча.

Перед принцем открылось море. Где-то внизу, за скалами, притаилось вражеское войско, во главе которого стоял его брат. Дорога петляла и все глубже уходила в песок. Море, появляясь то справа, то слева, становилось все ближе и ближе. Вдруг дорога исчезла. Белый конь взмыл над десятифунтовой кручей и галопом понесся по песку. Обогнув подножие дюны, Рикард увидел длинную цепь воинов, выстроившихся вдоль воды, и за их спинами — черные носы трех кораблей. Солдаты принца спускались с кручи, карабкались на дюны, морской ветер хлопал голубыми знаменами, и гул моря заглушал людские голоса. Не было ни вызова, ни переговоров. Два войска сошлись грудь в грудь, меч в меч. С пронзительным визгом взмыл вверх грифон и камнем упал, как сокол, стараясь достать когтями и клювом высокого, одетого в серый плащ, человека, предводителя вражьего войска.

Но тот держал меч наготове. Железный клюв щелкнул над плечом, потянувшись к горлу, железный меч сверкнул раз, другой — и рассек грифоново брюхо, и оно развалилось пополам. Грифон с воплем упал, сбив врага ударом огромного крыла, заливая песок черной кровью. Шатаясь, поднялся серый воин, срубил грифону голову и крылья и, почти ослепнув от песка и крови, успел повернуться лицом к Рикарду, когда тот налетел на него. Он повернулся и, не сказав ни слова, поднял свой дымящийся от крови меч, чтобы отразить нападение. Он попытался попасть по ногам коня, но промахнулся, а конь встал на дыбы, ринулся вперед, и в воздухе засверкал меч принца. Руки серого воина отяжелели, он еле дышал. А Рикард не знал пощады. Еще раз поднял серый воин оружие; он собрался с силами, но просвистел меч, и брат ударил его по поднятому лицу. Он упал, не сказав ни слова. Рикард пришпорил коня, направил его в гущу битвы, и копыта белого жеребца взметнули фонтаны коричневого песка, осыпав тело погибшего брата.

Пришельцы дрались упорно, хотя их становилось все меньше, и этих немногих шаг за шагом теснили к морю. Когда оставалось всего человек двадцать, цепь сломалась, они бросились в отчаянии к кораблям и, стоя по грудь в воде среди пенных бурунов, толкали их на глубину и карабкались на борт. Рикард кликнул своих. Они шли к нему по песку, переступая через изрубленные тела. Тяжелораненые пытались подняться и доползти до него. Воины собрались в ложбине за дюной, на которой стоял Рикард, и выстроились в ряды, готовые к походу. За спиной принца покачивались на волнах три черных корабля, выставив неподвижные весла.

Рикард сел среди жесткой травы на вершине дюны. Он наклонил голову и закрыл лицо руками. Подле него не шелохнувшись стоял белый конь, как белокаменное изваяние. Ниже него не шелохнувшись стояло войско. Позади него, на песке, рядом с мертвым грифоном, лежал серый воин, с лицом, залитым кровью, и все, кто погиб, лежали, уставившись в небо, в котором не было солнца.

Налетел порыв ветра. Рикард поднял голову, и лицо его, совсем ещё юное, было мрачно и непреклонно. Он подал сигнал командирам, вспрыгнул в седло и пустил коня рысью в обход дюны обратно в горы не дожидаясь, пока направятся к берегу черные корабли, чтобы подобрать своих солдат, и пока его войско пополнит ряды и двинется вслед за ним. Он поднял вверх руку, когда над его головой с воплем пронесся грифон, и ухмыльнулся, глядя, как этот гигант пытается взгромоздиться на его затянутый в перчатку кулак, хлопая крыльями и вереща, будто кот.