Ричард Бах - Сказки американских писателей

— Храбрый король Грегор готов помериться с тобой силами! — выкрикнул он.

Королева и её свита уже достигли вершины холма. Лошади в строю на поле боя, повернув головы, провожали королеву взглядом; они улыбались, совсем как король Грегор и король Джон. Рыцари сидели в седле с поднятыми забралами и тоже улыбались. Медленно, устрашающе они подняли вверх копья, оперев их на обтянутые войлоком подставки.

Королева со свитой уже подъехала к площадке, на которой стоял король Грегор. Паж принял лилейную руку её величества и осторожно помог королеве сойти с её серого в яблоках. Другой паж помог спешиться принцессе. Шут слез с лошади сам. Седобородое лицо карлика подрагивало и подергивалось, казалось, от злобного презрения.

— Мы не опоздали? — спросила королева Луиза взволнованным шепотом. Её роскошные рыжие волосы красиво развевались по ветру.

— Тише, мама! — воскликнула принцесса.

У короля Грегора от волнения бешено колотилось сердце, губы возбужденно дрожали.

— Вы как раз вовремя, моя королева!

Он величественно поднял и опустил руку. Трубачи с блеском торжественно протрубили атаку. В обоих концах поля рыцари захлопнули забрала, подобно тысяче железных дверей; их скакуны, встав на дыбы, выгнули шеи, как драконы, бросающие вызов вселенной. Справа прогремел ликующий крик рыцарей: «За храброго короля Грегора!», а слева, как мощное эхо в горах, прокатилось: «За справедливого короля Джона!»

И вот, словно гул землетрясения или грохот бурного темного потока, раздался оглушительный топот копыт — это армии ринулись вперед, чтобы вонзить сверкающие копья в горло друг другу. Лошади с демоническим ржанием, далеко выбрасывая сильные ноги, помчались во весь опор; копья согласованно опустились из вертикального положения в смертоносное горизонтальное, изготовившись к удару. Неудержимо, бесстрашно армии с ревом неслись по полю, бешено трепались на ветру знамена — и вдруг, громче извержения вулкана, королева Луиза крикнула:

— Прекратить!

Кони в смятении осадили на всем скаку. Копья всадников уперлись в землю, вонзились в неё, подняв рыцарей в воздух, как прыгунов с шестом, и те повисли на вертикально торчащих древках, дрыгая ногами и пытаясь освободиться.

— Что вы наделали! — взревел король Грегор.

— Какая нелепость! — завопил король Джон, колотя кулаками по земле.

Белые пальцы королевы Луизы дрожали, она пробормотала растерянно:

— Послушайте, они же могли друг друга убить!

— Так в том-то и весь смысл! — взревел король Грегор. Королева Луиза коснулась лба, казалось обдумывая услышанное. Она медленно повернула своё прекрасное лицо и всмотрелась в лицо мужа, искаженное яростью от страшного унижения.

— Грегор, — Сказала она, — но это же безумие!

Король Грегор лежал один в своей отдельной спальне и плакал, сжимая и разжимая кулаки.

— Будь она проклята, проклята! — всхлипывая, повторял он.

Он разведется с ней. Он решил это окончательно и бесповоротно. Сначала он хотел заточить её в темницу, но он прекрасно понимал, что на самом деле не сможет на это пойти. Ну почему бы ей не быть такой же сумасшедшей, как другие королевы, — поджигать занавески во дворце, например, или, заламывая руки, выть, как ведьма? Король Джон, конечно, теперь перестанет с ним разговаривать, и другие соседи-короли — тоже. Он будет, как последний болван, как бородатый крестьянин, тащиться мимо них, не смея глаз поднять, — руки в карманах, корона нахлобучена на глаза, как шапчонка у какого-нибудь пропойцы. Собаки будут мочиться ему на башмаки, и у него не хватит духу протестовать. Король горько расхохотался, и его мрачный смех перешел во всхлипывания. «Лучше жить по старинке, не умничать», — вспомнилось ему. А теперь он стал всеобщим посмешищем. Его собственные рыцари начнут его презирать. И все из-за его гордыни, из-за того, что ему втемяшилось в голову жениться на прекраснейшей в мире королеве, будь она хоть трижды сумасшедшая. Он вспомнил, какие у неё нежные плечи, стиснул и разжал кулаки.

Уж не хотел ли он в глубине души, чтобы она пришла просить у него прощения?

Он резко сел в кровати, негодуя на самого себя, сорвал с головы ночной колпак и швырнул на пол.

— Вовсе я этого не хочу! — произнес он. — Я хочу… — Он вскочил с кровати и начал расхаживать по спальне.

За дверью послышались шаги. Король чуть не выкрикнул обрадованно: «Войдите!»’- но вовремя сдержался. Он ждал, вытирая прижатые по бокам руки о ночную рубашку и сердито сопя.

— Ваше величество! — сказал чей-то голос за дверью. Это была не королева.

— Оставьте меня, — сказал король Грегор.

Но дверь со скрипом отворилась и вошла принцесса.

— Ваше величество, — повторила она.

— Оставьте меня, — повторил король, но уже не так решительно.

— Ваше величество, — сказала принцесса, — если бы вы только с ней поговорили. Она лежит и рыдает, рыдает, рыдает. Все просто в отчаянии. Даже Шут говорит…

— Не произносите при мне имя этого чудовища! — завопил король Грегор.

— Но я даже не знаю его имени, — сказала принцесса. — Все зовут его просто Шут.

И тут короля Грегора осенила догадка. Он перестал мерить шагами спальню и, наставив палец на принцессу, произнес:

— А ну-ка, отвечайте: правда ли, что этот мерзкий карлик все время твердит:

«Быть маленьким — бред, но безумье вдвойне —

Высоких и сильных губить на войне!»?

— Как вам сказать, — отвечала принцесса, — вообще-то на него это похоже.

— Еще бы! Так, значит, вот кто её подстрекает. Шут! — Мстительно улыбаясь, король потер руки. — Шута — немедленно ко мне!

— Но сейчас глубокая ночь, ваше величество! — воскликнула принцесса.

— Позовите его! — рявкнул король.

Принцесса, пятясь, выскользнула из спальни, в растерянности потирая подбородок. Очень скоро она вернулась в сопровождении Шута, на котором был точно такой же ночной колпак, как у короля, что окончательно вывело его величество из себя.

— Шут, — сказал король, — я решил отрубить тебе голову. Из-за твоего стишка королеве пришло на ум помешать моей войне с королем Джоном.

Шут хлопал глазами, как сова.

— Не может быть, — пролепетал он.

Куда подевалась вся его самоуверенность! Колени у него дрожали, а в подергивании седобородого лица читалось что угодно, только не насмешка. Хотя, надо признать, хитрость не изменила ему и на этот раз. Он спросил:

— О каком это стишке вы говорите, ваше величество?

Король Грегор продекламировал стишок.

Шут ухитрился принять озадаченный вид, хотя по-прежнему дрожал как осиновый лист.

— Так это же из Библии, — сказал он.

Король Грегор, теребя бороду, вопросительно посмотрел на принцессу.

— Он правду говорит? — спросил король.