Кристиан Хайдикер - Страшные истории для маленьких лисят [litres]

Человек даже глазом не моргнул, только защёлкал языком.

– Уж шем ролики!

Рычание разрасталось у Мии в горле: человек с силой прижал одной рукой мамину морду к земле, а другой выдернул изо рта у серебряного корня какую-то блестящую щепку. Освободив мамину лапу, человек схватил маму за загривок и поднял в воздух.

Рычание в горле у Мии переросло в вой:

– Отпусти маму!

Она выскочила из-под листа и набросилась человеку на ногу. Человек издал удивлённое «Ух!» и уронил маму на землю. Мия не отступала. Шкура на ноге оказалась твёрдая, как кора. Но если куснуть посильнее, если рвануть посильнее, тогда его наверняка можно убить.

– Мия! – закричала мама. – Брось! Убегай!

Мия хотела уже выпустить человеческую ногу, но клыки зацепились за что-то жилистое. Она даже не успела их высвободить – в загривок вцепились пальцы, и всё тело мгновенно похолодело. Её подняли в воздух – выше, выше, выше – до самых веток.

Мия раскачивалась прямо перед омерзительным человеческим лицом. Кожа на лице висела складками, как живот у лягушки, и при этом как-то странно и страшно ёрзала и растягивалась.

– Дыш-дыш… сов секрока, – дышал на Мию человек своими странными звуками. – Оттер пой на зло! Хи-хи.

С зажатым загривком Мия могла только рычать.

Внизу мама рвала на человеке шкуру, которая свободно болталась вокруг его ног. Человек пнул маме по зубам, но она оправилась от удара и вцепилась снова.

У Мии перевернулось всё в животе, когда человек резко наклонился, пытаясь схватить маму другой рукой. Но мама юркнула в подлесок.

– Нокрышо! – сказал человек, поднимаясь.

Всякий раз, когда он пытался уйти, мама кусала его за ноги. И всякий раз, когда он нагибался схватить её, мама отбегала в подлесок.

Наконец, человек присел, вытянув перед собой Мию.

– Свежий дым? – сказал он. – Красоту.

Другую руку человек протянул к маме. Но мама словно застыла под листьями, прижимая к груди раненую лапу.

– Мама! – закричала Мия. – Не давай ему забрать меня!

Мама заскулила. Она так и держалась на расстоянии.

Человек вздохнул.

– Нокрышо.

Он снова поднял Мию до самых веток и, что-то бормоча, понёс через лес. Мама хромала позади, стараясь не отставать, несмотря на раненую лапу.

– Я тебя найду, Мия! – крикнула мама. – Будь храброй!

Но Мия настолько оцепенела от страха, что вряд ли могла быть хоть какой-нибудь.

Скоро и мамины всхлипывания, и сладкий яблочный запах поглотила листва.

Оранжевый свет просвечивал в бузине. Он горел в чём-то похожем на нору, только построенную над землёй.

Стены были сделаны из камней и поваленных деревьев. Крыша была из сухой травы. Из крыши вылетали клубы чёрного дыма, туманили воздух и жгли Мии глаза.

– Добропожаловатрис! – вскричал человек.

Что-то в этом месте было не так. Не стрекотали кузнечики. Не квакали лягушки. Под кустами не раздавалось ни шороха. Как будто все живые существа в лесу знали: здесь надо вести себя тихо.

Человек внёс Мию в нору и закрыл вход. Что-то клацнуло и отрезало все запахи деревьев. Стены плясали от пламени – из-за лесного пожара, который каким-то чудом сидел в маленькой пещере и не выскакивал.

Мия только раз в жизни видела пожар, и то издалека – когда молния ударила в Великое Скрюченное Дерево. Вблизи потрескивающее пламя обжигало нос и сушило глаза, отчего вся нора сливалась в неясное пятно. От страха Мия тяжело задышала.

– Мех тявкал вверх, – сказал человек.

Мия почувствовала за ухом щипок – это человек украл у неё клок шерсти. Потом он взял её за загривок и отнёс к гнезду из серебряных прутьев. Прутья со скрипом открылись, и Мия шлёпнулась внутрь. Снова раздался скрип, и она очутилась в ловушке. Она попыталась перегрызть прутья, но те оказались такими же неподатливыми, что и корень, который вцепился в мамину лапу.

Человек скатал с себя наружные шкуры, и от него запахло каким-то поникшим цветком. Длинными белыми пальцами человек повесил шкуры – одну за другой – на сухое коричневое дерево.

Он повернулся, и отблески огня замелькали на его плоском голом лице. Губы окрашены малиной. Веки чуть тронуты черникой. Заросли седых волос на голове, а под горлом – золотистый цветок. Мия принюхалась. Это была женщина.

– Ух, – воскликнула женщина хриплым радостным голосом. – Вот так-то лучше.

У Мии дёрнулось ухо. Она стала понимать, что говорит человек. Как это получилось?

Женщина подошла ближе и ощерила зубы через серебряные прутья:

– Ну, здравствуй! – Она потыкала в воздухе пальцем, всего на усик не дотрагиваясь до морды Мии. – Я бы дотянулась до клетки и погладила тебя, но, боюсь, ты откусишь мне палец – вон как трясёшься!

Мия завыла, призывая маму.

– Ру-у-у-р-у-у-у-р-у-у-у-р-у-у-у-р-у-у-у-у-у-у-у!

– Ой-ой-ой, – воскликнула женщина. – Не надо этого. – Её круглые зрачки забегали вверх и вниз, разглядывая у Мии шубку. – Ты… девочка , я полагаю. – Она сморщила нос. – Впрочем, я не собираюсь унижать проверкой ни тебя, ни себя.

Она подошла к чему-то похожему на полый ствол дерева и вытащила что-то острое и крючковатое – серебряный коготь, который поблёскивал, будто лунный свет на воде.

– Ты, знаешь ли, оказалась неожиданностью, – сказала женщина. – И, боюсь, не самой приятной.

Она взяла камень и провела им по краю когтя – вжиг-вжиг-вжиг. От этого звука шерсть на загривке у Мии встала дыбом.

– Я не слишком-то расположена к лисам, – продолжала женщина. – Они и в лучшие-то времена существа неприятные . Вечно истребляют невинных уточек, и мышек, и херувимчиков – это я, кстати, называю так поросят. – Вжиг-вжиг-вжиг. – Вот почему в моих историях лисы – всегда злодеи. Я и сама не очень-то ценю всяких злодеев.

Мия не сводила глаз с серебряного когтя. Как она ни вслушивалась в слова женщины, толку в них никакого не было.

Истории? Злодеи?

– И потом, – сказала женщина, – у меня уже есть одна лисья история. «Сказка о мистере Тоде». И малышам она совсем не понравилась. – Она положила камень и легонько уколола палец об острый конец когтя. – Я-то надеялась изловить пухленького бурундучка, или зайку, или, может, какого ещё приятного обитателя леса, о котором я ещё не писала.

Она поднесла коготь к клетке. Мия съёжилась. Прятаться было негде.

– О, да ты, кажется, симпатичненькая , – в нерешительности сказала женщина. – И молоденькая . Ой, да ты всего лишь лисёныш! – В раздумьях она постучала когтем по серебряным прутьям клетки. – Видно, пришла пора для новой лисьей истории. Моему издателю, вероятно, понравится что-нибудь такое, не слишком… ну, скажем, отталкивающее . – Она с грохотом отбросила коготь. – Что ж, давай попробуем, да?