Сергей Алмазов - Про Стёпу [СИ]

Дедушка Ульрих сразу понравился Стёпе. Как и все дедушки, он был старенький, но ещё очень бодрый. У него были внимательные глаза на таких же длинных усиках как у Ули, седая бородка и мягкий тёплый шарф вокруг шеи.

— А не выпить ли нам чайку по случаю знакомства? Улюшка, организуй пожалуйста.

— Хорошо, дедушка. Стёпа, ты какое варенье будешь — вишнёвое или крыжовниковое?

Стёпа никогда не ел ни вишнёвого, ни крыжовникового варенья и не знал, что ответить. Дедушка заметил Стёпино замешательство и выручил его:

— А ты давай и то и другое — там видно будет. Правда, Стёпа?

— Да, спасибо.

Через несколько минут все сели за стол перед дымящимся самоваром и принялись пить душистый чай из разных трав, в которых дедушка был большой специалист.

— Стёпа, ну как тебе варенье, нравится? — спросила Уля.

— Очень. Особенно вишнёвое.

— А что там у тебя за неприятности? Расскажи.

Стёпа, сначала стесняясь дедушкиных внимательных глаз, начал рассказывать и про черепашек, и про неудачу с полётом, и про свои сомнения. Постепенно оживляясь, он перестал стесняться и даже воспроизвёл в лицах встречу с пиратами. Уля с дедушкой внимательно слушали, не перебивая. Когда Стёпа закончил свой рассказ, дедушкины глаза горели лукавым светом, а Уля наоборот — была встревожена.

— Что же ему делать, дедушка? — спросила она.

— Ну, для начала не переживать. Всё в порядке. Ничего страшного не происходит.

— А как же мне быть с черепашками? Они ведь злые…

— Это тебе кажется, что они злые. На самом деле это такая игра. Нет ни добра, ни зла. Есть только игра в добро и зло.

— Квак… то есть как это? — не понял Стёпа.

— Ну, это как в театре. Сегодня артист играет злого разбойника, а завтра — доброго волшебника.

— А зачем вообще нужны злые разбойники?

— Выходит, что и они для чего-то нужны. Вот ты, Стёпа, хотел бы ты смотреть фильм или спектакль, в котором ничего не происходит? Где нет никаких проблем, все счастливы — сидят и пьют чай?

— Наверное, нет. Это не интересно…

— Правильно. Наша жизнь и без того течёт медленно и размеренно. Не хватало ещё смотреть на всё это в кино… Как бы смешно это не звучало, но нам не хватает приключений в жизни. Поэтому мы и ходим в кино, в театр, в цирк… Да-да, именно цирка нам не хватает в жизни… Нам просто необходим конфликт. Нужны разные точки зрения. Больше тебе скажу — без конфликта не будет развития. Ни в жизни, ни в театре. Вся драматургия построена именно на конфликте. Вот для этого и нужны злые разбойники. А в сладостной атмосфере рождается только кариес…

— А что, разве черепашки не настоящие? Разве они артисты?

— Видишь ли, дружок, наш мир — это своего рода театр…

— А-а, я слышал по радио, что весь мир театр, а мы все актёры в нём.

— А кто же тогда зрители? — поинтересовался дедушка.

— Там про это ничего не сказали. А кто зрители?

— А мы и зрители, и актёры одновременно, — лукаво подмигнул одним глазом дедушка и отхлебнул из большой красной чашки с красивым цветком.

— Что-то я совсем запутался, — пробормотал Стёпа. — Как можно быть одновременно и актёром и зрителем?

— Можно, если представлять себе, что всё вокруг — это игра и иногда смотреть на себя со стороны.

— А как это — смотреть на себя со стороны?

— Это как проснуться во сне, не просыпаясь окончательно. Понять, что ты спишь и продолжать смотреть сон уже осознанно… Это возможно и в жизни. Ведь бОльшую часть своей жизни мы спим…

— Как спим? Что это значит?

— Это значит, что жизнь с нами случается — как и сон. Не мы живём свою жизнь… вернее не мы управляем своей жизнью, своей реальностью, а реальность управляет нами. А мы как бы плывём по течению…

— А разве можно управлять своей реальностью?

— Не только можно, но и нужно. Нужно жить осознанно. Для того чтобы это сделать, как раз и необходимо смотреть на себя со стороны. Это не так легко, но если немного потренироваться — вполне возможно. Если допустить, что мир — это театр, сделать это будет ещё проще. Открою тебе маленький секрет. Иногда во время спектакля что-то происходит, и актёр начинает существовать отдельно от себя. Он действительно видит и слышит себя со стороны. Это не метафора. Всё происходит по-настоящему. Я не знаю, как тебе описать это состояние — это волшебное ощущение. Думаю, что не всякий актёр на это способен…

— Дедушка раньше выступал на сцене, — шепнула Уля.

— А я могу посмотреть на себя со стороны? — Стёпе тоже захотелось волшебного ощущения.

— Хочешь прикоснуться к тайне? — загадочно улыбнулся дедушка.

— Ага, — Стёпа затаил дыхание и приготовился к чудесам.

— Ну, тогда смотри сюда, — показал дедушка на зеркало, которое висело слева от Стёпы. — Что ты видишь?

— Вижу комнату… Вижу, как мы сидим и пьём чай…

— Присмотрись внимательно, и ты увидишь, что мир в зеркале немножко отличается от нашего…

Стёпа стал смотреть в зеркало и увидел, что там всё наоборот. Правое там находится слева, а левое — справа. У дедушки Ульриха одна половинка лица улыбалась, а вторая была серьёзная. В зеркале эти половинки поменялись местами, и от этого дедушка изменился. Стёпа даже немножко испугался и посмотрел на настоящего дедушку. Дедушка улыбнулся правильной стороной и подмигнул нужным глазом. Уля в зеркале тоже выглядела немножко непривычно. Только Стёпа был такой же, как всегда и это его успокоило.

— Ну, как тебе Зазеркалье? — отвлёк Стёпу дедушка. — Когда окажешься в затруднительном положении, представь себе, что ты стоишь перед зеркалом и смотришь на всё со стороны. Побудь зрителем в театре. Делай это почаще, и тебе будет легче управлять своей реальностью…

— А как мне узнать, кто я сейчас — зритель или актёр?

— Когда ты наблюдаешь — ты зритель, когда действуешь — актёр.

— А черепашки, они кто?

— Если проснуться в этом сне, или посмотреть в зеркало — то станет видно, что черепашки такие же, как все. Когда они там, на острове — они актёры, которые играют роль пиратов. Когда они дома — они актёры, которые играют роль маленьких послушных черепашек.

— Значит, они не злые?

— Конечно, нет. Нам не нужно делить мир на чёрное и белое, злое и доброе, холодное и горячее. Это тоже роли и они очень часто меняются местами.

— Как это?

— Ну, вот скажи, к примеру — этот чай, горячий он или холодный?

— Был горячий, теперь немножко остыл…

— А скоро будет холодный, если не допьём, — хихикнула Уля.

— Правильно. Так и всё в мире. Сейчас оно кажется горячим, потом — холодным. То, что кому-то кажется злом, другому представляется добром…

— А это как?

— Ну, например — комары. Кто-то считает их злом…

— А-а, понял! — воскликнул Стёпа, для которого комары были исключительно добром.