Сергей Алмазов - Про Стёпу [СИ]

— А вы только пиратские песенки знаете?

— А тебе какие надо? «В лесу родилась ёлочка», что ли?

— Нет, но… про сундук мертвеца мне мотив не нравится…

Других пиратских песен горе-пираты к своему стыду не знали… впрочем, как и пиратских стихотворений.

— Может, тогда спляшете что-нибудь? Пиратское…

Совещание продолжилось. К сожалению, пиратских танцев в садике тоже не разучивали. А Стивенсон этот момент как-то неосмотрительно упустил. Положение начинало становиться безвыходным. Тогда Стёпа решил пойти на другую военную хитрость:

— А может быть, я вам спляшу? Яблочко хотите? Почти пиратский танец…

— Какое ещё яблочко?

— Танец такой. Морской. Неужели не знаете? Эх вы… а ещё пираты.

— Ну, валяй, — вздохнул долговязый. Ему уже не терпелось покончить с этой канителью. Никто его не предупреждал, что быть пиратом так утомительно.

— Тогда отпустите меня, — как можно безобиднее предложил Стёпа, чтобы не вызвать никаких подозрений.

Длинный и средний пираты ослабили свои цепкие хватки и отпустили Стёпины руки. Оставался только маленький пират. Он всё ещё держал Стёпу за ногу. Свобода была рядом. Она манила Стёпу своей доступностью. Воздух свободы пьянил не хуже рома. И Стёпа совершил роковую ошибку. Он посчитал, что сможет справиться с коротышкой, и сделал рывок, не дожидаясь, пока тот отпустит его сам, или раскусит его хитрый манёвр и поднимет тревогу. Посчитал, но не рассчитал… Коротышка оказался цепче, чем показалось Стёпе. Рывок не удался, а коротышка заверещал своим пронзительным и тонким голоском:

— А-а-а! Держите его! Уйдёт…

Верные клевреты опять подпёрли Стёпу с двух сторон, ещё пуще прежнего. Этим неудавшимся побегом Стёпа усугубил своё, и так не самое лучшее, положение. Пираты осерчали и жаждали крови.

— Всё, ты попал… Пацаны, давайте его… это… вздёрнем, — бушевал по-прежнему тоненьким голоском цепкий коротыш.

Остальные мялись, не понимая — что это значит. Коротышка и сам представления не имел о том, как и куда надо вздёрнуть. Пауза затягивалась…

И тут прозвучал спасительный для всех свисток Зинаиды Витальевны, означавший команду: «Из воды». Двое боковых пиратов облегчённо вздохнули, ослабив свои хватки, но не отпуская Стёпиных рук до конца.

— Считай, что на этот раз тебе повезло, — радостно произнёс третий. Он был рад тому, что их реноме не пострадало, и пиратская честь была соблюдена. — В следующий раз, если поймаем… — торжественно и хрипло продолжил коротышка, но понял, что опять наступает на те же грабли — ему нечего было предложить Стёпе… Впрочем, немного поразмыслив, он нашёл спасительный вариант:

— Заколотим тебя в бочку и… — на этом его вдохновение закончилось.

— Бросим акулам на съедение, — выручил товарища средний пират-черепашка.

— Зарази меня гром, — подытожил долговязый.

Все трое отступили от Стёпы и, как витязи морские, скрылись в пучине вод.

Стёпа встал, отряхнулся и поплыл к своему берегу, переваривая происшествие. Да, день явно не задался, что и говорить. Весь день Стёпа размышлял над свалившейся на него проблемой, но так и не смог ничего придумать.

По дороге домой Стёпа решил ничего не говорить папе — он не хотел жаловаться. Да и, кроме того, не представлял себе — чем папа смог бы ему помочь.

Когда они пришли домой — оказалось, что день не задался не только у Стёпы. С мамой тоже произошёл не очень приятный случай. Она купила на рынке свежих комаров, положила их в авоську и всю дорогу домой радовалась удачной покупке, прикидывая, что лучше из них приготовить — пирожки или пельмени. Но комары оказались настолько свежие, что пока мама дошла домой, они все разлетелись…

Ужин был невесёлый. Настроение у всех было подавленное. Папа тоже прожил свой не самый счастливый день. Его начальник именно сегодня решил оправдать своё звание самого ворчливого из ворчунов. Начав с самого утра, он за целый день успел наворчать столько, что к вечеру папа чувствовал себя разбитым корытом, у которого сидела ворчливая старуха из сказки про Золотую Рыбку.

Вместо пельменей со свежими комарами на ужин были консервы «Завтрак туриста» из дохлых мух с перловкой. Для полного несчастья не хватало только…

— Не хочу я этот «завтрак», — заупрямился Стёпа.

— Но у нас больше ничего нет, — виновато заморгала мама.

— Не упрямься, малыш, — устало сказал папа, без особого удовольствия ужиная завтраком какого то туриста…

— Я не люб… не хочу это… Я лучше чаю выпью. С хлебом и маслом…

— У нас и масло закончилось, я забыла купить, — ещё более виновато заморгала мама. Казалось, что она сейчас расплачется…

Стёпа понял, что нельзя быть таким эгоистом и попытался заглотить порцию «завтрака», изобразив подобие улыбки. Улыбка, впрочем, вышла довольно корявая и неискренняя.

Тогда папа решил немножко подсластить пилюлю. А чем это можно сделать, как не сравнением с чем-то, ещё более худшим.

— Вот нашим бабушкам и дедушкам и такой «Завтрак туриста» был за счастье. Ты, Стёпа, не знаешь, что такое голод…

— А что такое голод?

— Это когда вообще нечего есть.

— Совсем, совсем?

— Да, представь себе.

— И что же они делали?

— Ну что…? Ели живых комаров… и мух…

— А почему?

— Ну… такие вот были времена…

— А почему они их не варили? Огня тогда тоже не было? — не без резона поинтересовался Стёпа.

— Огонь… был… но… нужда была, вот и не варили.

Стёпа, конечно же, должен был поинтересоваться — что же такое нужда, но почувствовал, что сейчас этого делать не стоит. Скорее всего, он прочитал мысли папы, а может быть мамы… а может быть мама услышала мысли папы, а Стёпа, поскольку сидел ближе к маме, услышал её мысль о том, что для разговоров о нужде сейчас не самое подходящее время.

— А разве можно есть сырых комаров? — вместо этого спросил он.

— Вот, представь себе… Ели…

— И мультиков у них не было? — решил сделать папе приятное Стёпа.

— Да какие уж там мультики…

— И что же они смотрели?

— Да что им было смотреть? В кино разве что ходили… «Чапаева» смотрели…

— Какого «Чапаева»?

— Был такой фильм. Про Василия Ивановича и Петьку…

— А что они делали?

— Воевали. С белыми…

— А они какие были? Чёрные?

— Нет, красные…

— Индейцы? Вот здорово!

— Да нет, какие индейцы? Обыкновенные они были… бледнолицые… — слегка сконфуженно произнёс папа.

— А эти, белые, тогда были кто?

— Тоже… бледнолицые. Ну, то есть такие же, как и Чапаев с Петькой… Только враги.

— А почему они воевали? Что они не поделили?

— Ну… у них были разные взгляды…

— На что?

— На… жизнь.

— И что, из-за этого надо было воевать, убивать друг друга? Ведь можно же было взглянуть на жизнь как-то по-другому?