Наталья Каменских - Три богатыря и принцесса Египта

– Любава… Ты здесь?

Ответа не последовало, он подождал, сделал шаг в темноту и тут же исчез.

– Эй… Ты где? – богатырь высунулся из темноты и позвал спутника. – Слушай… Там темнота такая – жуть просто! Давай за руки возьмёмся? – Алёша высунул руку и резким движением втянул Дурило за дверь.

– А-а-а! – испуганно завыл Дурило.

В жарком полуденном мареве пирамида чуть шевелилась как живая. Рядом дремала река Нил. Во внезапно открывшийся проход из пирамиды вылетели Дурило с Алёшей и, описав дугу, упали в реку. Первым из воды поднялся богатырь, потряс головой, осмотрелся. Рядом неуверенно встал его спутник, бывший Дед Мороз, который в процессе этих перемещений потерял бороду.

Алёша с изумлением оглядел безбородого рыжего мужичка и спросил:

– Как это… А борода? Она что – ненастоящая?

Тот только нервно передёрнулся:

– Да какая? Ты чего?! Кто в наше время бороду носит? – и фальшиво рассмеялся. – Ха-ха-ха! Это у меня костюм такой! С бородой в смысле. Ну в костюм борода входит! Понимаешь?

Алёша в объяснения не слишком поверил, но разборки отложил до выяснения, так сказать… А выяснять лучше в присутствии товарищей.

– А… Ну да… – кивнул он.

Дед Мороз немного успокоился. Но спокойствие оказалось недолгим. Прямо из воды рядом с ними вынырнула жадная крокодилья морда. Потом ещё и ещё одна. Много крокодильих морд с вполне очевидными намерениями.

– А-а-а! – в панике заорал Дурило, метнулся за спину богатыря и стремительно вскарабкался на шею.

От замороженного Сфинкса шёл лёгкий пар, рядом с ним застыли в причудливых позах ледяные Илья с Добрыней. Всё здесь напоминало музей ледяных скульптур. Вальяжно расположившись на Горыныче, Князь с Юлием подлетели к цели своего путешествия. Князь утомлённо обмахивался веером. Здешний климат начинал ему надоедать.

– Жарища-то какая! – жаловался он.

Горыныч, поражённый величественной и грозной статуей хранителя пирамид, с любопытством задержался возле него. Все три головы Горыныча с уважением разглядывали Сфинкса и шушукались между собой.

Князь раздражённо прикрикнул:

– Горыныч! Ты чего застрял?! Давай в тенёк!

И могучее средство передвижения послушно приземлилось возле входа в пирамиду.

– Юлий, я не понял, чего мы смотреть тут будем? Дикая жара и сплошной песок кругом! – растерянно оглядывался Князь.

Конь же деловито уткнулся в путеводитель, водя копытом по странице. Словно и не слышал княжеского вопроса.

Князь топнул ногой:

– Юлий! Я к кому обращаюсь? Ты говорил, что будут пирамиды какие-то! Где твои пирамиды?

Конь деловито ткнул копытом в пирамиду:

– Так вот она, Княже! Ты обернись!

– О! Да, правда! А я и не заметил… – обернулся собеседник и бодро подтолкнул коня к входу. – Давай в тенёк!

Горыныч, однако, за ними не последовал, неуверенно топтался на месте. Потом так же неуверенно сунулся в узкий проход пирамиды.

– Горыныч, ты чего застрял? – удивился княжий конь.

Застрял Змей в прямом смысле этого слова. Конечно, мог он поджаться, лапы подобрать, головушки прижать и протиснуться…

Но… чем-то странное конусообразное сооружение пугало трёхголового Змея.

– Да мы нет… Не пойдём… – пробурчала первая голова, остальные головы закивали в знак поддержки этого решения.

А вот Князю не терпелось зайти внутрь, в прохладу, а разбираться с неожиданными страхами Горыныча времени не было. И он милостиво разрешил Змею:

– Ладно, сиди здесь тогда. Нас жди.

Прижатый к высокому берегу стаей крокодилов, Алёша стоял по пояс в воде, а Дурило сидел у него на шее. Хищников было так много, что их спины образовывали сплошную зелёную поверхность. Дурило пробовал защищаться посохом, выставляя его перед собой.

– Э-э-э! Ты хочешь их заморозить?! Они же живые! – запротестовал Алёша, переживая за судьбу несчастных хищников.

– Нет-нет, как ты мог такое подумать?! – тут же стушевался Дурило.

– Вот. Правильно. И не трогай их! – поучительно погрозил пальцем Алёша, и крокодилы вдруг синхронно следом за рукой богатыря разинули пасти.

Дурило в ужасе забился ещё дальше за спину Алёши:

– А-а-а…

Алёша же с интересом опустил руку вниз, и крокодилы как по команде закрыли пасти.

– Хэ… Забавно… – подытожил он, на что его спутник только простонал в отчаянии:

– Ему забавно!

А сам попытался снова использовать посох по назначению, но ничего, кроме струйки воды, у него не получилось.

Тогда он поджал ноги, уцепился за шею Алёши покрепче и больше богатырю не мешал. А тот продолжал свой странный диалог с зелёными хищниками.

Горыныч наматывал круги вокруг замороженного Сфинкса. Головы с любопытством рассматривали зверя невиданного и обсуждали не торопясь:

– Интересно, а он летать умеет? Смотрите – крылья… – рассуждала третья голова.

Первая голова, более эрудированная, поправила:

– Это скульптура.

– Памятник! – со знанием дела согласилась с первой вторая голова.

Однако доводы были не слишком убедительными, и третья голова задала резонный вопрос:

– Хе-хе… Зачем памятнику крылья?

В этот момент первая голова, погружённая во внимательное созерцание, бросила взгляд вниз, где застыли ещё две фигуры. Под коркой льда угадывались люди.

– Кого-то они мне напоминают… – задумалась она.

Все три головы с интересом присмотрелись.

– Тоже памятники. Слуги его, наверное, – предположила вторая голова.

Горыныч медленно спустился пониже.

– Красивые, вон как блестят! – согласилась третья голова.

Пролетая мимо ледяного Добрыни, трёхголовый Змей случайно зацепил памятник. Корочка тонкого льда треснула и отвалилась. Горыныч от изумления остолбенел, узнав давнего друга:

– Добрыня…

А в водах Нила Алёша с завидным энтузиазмом демонстрировал крокодилам фокус с отрыванием пальца. Сначала выставлял вперёд руку с оттопыренным большим пальцем, потом другой рукой качал и дёргал этот палец, изображая, что отрывает его. Сам потихоньку прижимал палец к ладони. Раз! – делал резкое движение – и тут же показывал крокодилам, что пальца на руке больше нет. Затем благополучно «приставлял» палец обратно – и повторял процедуру.

В этих хищниках он неожиданно для себя нашёл благодарных зрителей, которые не уставали восхищаться его ловкостью. И Алёша повторял фокус снова и снова. Крокодилы в знак одобрения склоняли головы то на один бок, то на другой, как это делают собаки, следуя головой в такт манипуляциям хозяина. В общем, выражали крайний интерес и почтение к гастролирующей звезде.