Тарас Асачёв - История последнего Жреца

Бог посмертия, ответственный в Великом Октаэдре за души умерших до этого дня ни разу не выходил из своего жилища самостоятельно: его вызывали, его требовали, его просили появится. Когда с успехом, но чаще безрезультатно. Однако сам он никогда не выходил к другим богам, хоть младшим, хоть к равным. В тот же день – это правило было нарушено едва только Мара приблизилась к запретным дверям, куда привело ее любопытство и чувство безнаказанности. Как только молодая богиня оказалась рядом, врата в подпольный мир отворились. Среди стонов, умирающих и страдающих людских душ, выныривая из темного дыма на поверхность, поднялся Анубис в черных матовых доспехах, отражающих лишь суть его божественной души. Мара знала кто такой Анубис, родители говорили ей, что нет в этом мире более злого и коварного божества чем он, как итог – она испугалась и попыталась уйти, но он попросил её оставаться…

– Ты нужна мне, Мара, ты нужна в моём царстве. Будь же моей гостьей! – произнёс Анубис едва только появился перед юной богиней Забвенья, не позволив ей убежать.

– Не слушай его, дитя! – крикнул кто-то со стороны, один из старших богов, который увидел происходящее бесчинство. Спустя какие-то мгновения, зал был полон тех, кто должен был заниматься своими обязанностями в других местах, среди смертных. Однако все эти зеваки предпочли увидеть нечто новое из своего мира, чем вывести труд в мире недоступном, в мире людском.

– Я знаю кто ты, Анубис! – произнесла Мара, молодая, но безликая, не имеющая лица, но уже имеющая женский стан и собственный характер. Так решила не она, а её родители, повлиявшие на и образ, помогающие ей обрести себя в виде хрупкой девы. Однако лица она так и не получила, ведь у забвения нет и быть не может лица, поэтому в ее чертах вместо девичьего или животного лика, как это было принято у остальных бессмертных, лишь клубился туман, густой и непроглядный, плавно стекающий по ее груди и плечам.

– И я знаю кто ты, Мара: властительница забвения, отнимающая воспоминания, скрывающая то, что люди не хотят и не любят помнить. Твоя сила – вот то, что нужно мне. Спустись же со мной и реши сама: помогать мне или нет. Я прошу тебя как равную, прислушайся… – всё так же спокойно вещал Анубис, глядя на безликую.

– Мать и отец предупреждали, что ты захочешь меня обмануть, и убить, если я подойду близко или поверю тебе. Поэтому я никогда не буду тебе помогать, даже под угрозой собственной смерти, злой Анубис! – гордо произнесла та, кто не имела даже собственного мнения. – Родители дали мне жизнь, и я не посрамлю их помощи такому как ты! Лучше умереть!

– А если я поклянусь тебе, что через три дня ты вновь будешь здесь. Свободной от моих слов и мыслей. Полная собственного суждения, без слов и лжи, которую тебе передают родители и соседи по этому залу. Если я поклянусь, что это всего на трое суток и ничего больше. Ты согласишься? – спросил Анубис, начиная действительно просить, а не требовать или приказывать, протягивая руку ладонью вверх. – Я даю тебе клятву своей силой.

– Я слышу обман: ведь звучит твой голос, злой Анубис, – ни мгновения не теряясь произнесла Мара, оборачиваясь плащом, сотканным из тумана забытых желаний. – Я приму свою гибель, если иного варианта у меня нет! Но помогать я не стану! И ты не сломишь меня…

– Я и не стану, но выбор у тебя все же есть, – теперь уже холодно произнес Анубис из-за спины которого вышел трехглавый пес, нагнавший страху на всех присутствующих. С прошлого выхода, эта псина выросла наверно втрое, а три ее головы были совершенно непохожими на головы обычных собак. Хвост же твари был и вовсе похож на змею. Анубис же продолжил глухим и холодным рокотом. – Если ты откажешь мне сейчас, уже завтра я отыщу твоих родителей и убью их. Их сила достанется Церберу, и я сделаю это просто так: для науки, чтобы быть похожим на того, каким вы меня все себе представляете. Ты этого не поймешь, а вот Руфацил да, иные же зеваки испугаются и надолго подожмут свои хвостики. Ты же после этого – проклянешь себя за глупый поступок и гордыню. Так что ты скажешь теперь, Мара? Клятва тебе уже дана.

– Я скажу: что ты чудовище, Анубис. Зрит Вечность: мои родители были правы, – прижав руки к груди, произнесла напуганная Богиня, отпустив полы своего плаща. И было совершенно не важно, что она потомок старших богов, что она в этом мире больше трех десятков лет и даже то, что она изначально считала Анубиса одиноким и несчастным. Анубис же молча обошёл её и смотрел тех, кто стоял вокруг – Богов из высшей и старшей лиги, редко разбавленных самыми слабыми богами.

– Так если я чудовище, что же ты страдаешь? – произнес он достаточно громко, словно для присутствующих. – Подчинись монстру, стань жертвой тирана всего на три дня, а Монстр поклянется, что не тронет тебя и пальцем. Монстр клянется что через три дня ты будешь стоять здесь со своими решениями. Единственное что я внушу тебе, это ответственность за данный выбор, и не более.

– Как же жесток ты и коварен, злой Анубис. Ты лишил меня права выбора, сохраняя иллюзию, что он у меня есть. У меня нет возможности отказать тебе, ведь ты угрожаешь моим достойнейшим родителям, а значит у меня нет варианта, кроме того, как подчиниться чудовищу с Шакальей маской. Но мои родители узнают об этом, и не будет тебе покоя никогда в этом мире и через три дня, и до скончания века.

Анубис молча принял её слава, взял за руку богиню, и вместе они спустились в его царство, в нижнюю сторону Великого Октаэдра. Родители Мары, узнали о случившемся совсем скоро, но ничего уже сделать не смогли. Врата в царство Анубиса как всегда были закрыты, и никто не решился их ломать или штурмовать. И в Великом Октаэдре было всё: страдания родителей, проклятия на голову Анубиса, обещания мести и клятвы на крови отчаявшихся. Авиценна и Лаанит обезумев от горя и собственных страхов совершенно перестали заниматься своими обязанностями и лишь требовали ото всех собраться вместе против единого врага. Как известно, вода и камни точит, а глас богов и не на такое способен – к третьим суткам, боги наконец стали собираться для решительного удара. Правда пришли лишь те, кто посчитал, что выступить группой безопаснее, нежели самостоятельно высказать все Высшему богу. Вот такие и решили объединиться и впервые в жизни ударить сообщать. Однако они не успели совсем немного, а возможно, того большинство и ждали – ведь закончился третий день, на которой распространялась клятва подлого Анубиса.

Час пробил, и все об этом узнали. Ворота, ведущие в логово монстра, открылись в точно назначенный Анубисом миг. И из раскрытого лаза, заполненного дымом и белесым туманом, без единого крика или стона, словно выныривая из темного дыма, в глухой тишине поднялась Мара.