Дмитрий Волченко - Неправильный волк

«Стой!»

«Не торопись, сынок, на эту сторону, рано тебе еще», – улыбнулась мама.

Понял дед Федот, где оказался, но почему-то совсем ему было не страшно, точно знал, что вернется обратно от этого моста из этого леса.

«Аглая дело тебе говорит, не сомневайся, недаром ее в свое время Собачихой прозвали, – сказал отец. – Делай, как она сказала, и помни, что сейчас в твоих руках не только деревне подмога, а нечто гораздо большее».

«Аглая?» – удивился дед Федот.

«Так знахарку по рождению назвали, – сказала мама. – Знанием этим ни с кем не делись, а тебе теперь с ней проще разговаривать будет».

«Ступай, сын, пора тебе», – улыбнулся отец.

«Береги себя! – перекрестила его мать. – Пойдешь – не оглядывайся!»

Поклонился родителям дед Федот, развернулся и пошел прочь. Брел, не задумываясь, куда идет, остановился, вдохнул запах хвойного леса, закрыл глаза, а когда открыл, оказался дома у себя на печи.

На улице едва начало светать. Потянулся дед Федот и увидел, что рядом с печью сидит Вьюга и ошейник в зубах держит.

– Однако! – усмехнулся дед Федот, встал, испил воды и потихоньку, чтобы никого не разбудить, вышел с Вьюгой во двор. Взял из сарая веревку покрепче, да двинулись они в сторону леса.

Бабка Собачиха ждала их у своей калитки.

– Как спалось, Федот? – спросила она.

– Чудно как-то…

– Ну, чудно – не безысходно, – улыбнулась бабка Собачиха. – Слушай меня! В лес зайдешь до третьей поляны, где дрова по осени складывают. С дальней стороны Вьюгу привяжешь, да ко мне возвращайся – дело у меня к тебе есть.

– Не подождет дело твое? – насупился дед Федот. – Я там неподалеку подождать хотел, за Вьюгой приглядеть.

– Не дури, все испортишь! – отрезала бабка Собачиха. – Чтоб к полудню, не позже, у меня был.

Тут Вьюга подошла к калитке, встала на задние лапы, передними о калитку оперлась, бабка Собачиха Вьюгу погладила и что-то тихо ей шепнула. Вьюга завиляла хвостом и засеменила в сторону леса. Дед Федот вздохнул и пошел за ней следом.

До третьей поляны путь был неблизкий, но что удивительно – Вьюга как будто дорогу знала, бежала впереди, иногда оглядываясь. Почти и не заметил дед Федот, как дошли они до третьей поляны. Вздохнул, привязал к ошейнику веревку и крепко примотал другой конец к дереву. Погладил Вьюгу, посмотрел на нее.

– Может, ну его, домой пойдем?

Вьюга завиляла хвостом, лизнула деда Федота в нос, после чего легла возле дерева, положив морду на передние лапы.

– О как! – удивился дед Федот, снова вздохнул и пошел в сторону деревни.

Нагрузила бабка Собачиха деда Федота, когда он до нее дошел, от души. Сначала накормила немного, а затем колодец свой показала. С водой в нем все хорошо было, но сруб совсем сгнил от старости, а у журавля жердь надломилась, вот-вот от противовеса отвалится. Плотничать дед Федот с молодости умел, взялся за работу да так увлекся, что тревога и мысли о Вьюге немного поутихли. К вечеру уже новый сруб на колодце стоял, и журавль новый вышел справный – не длинный, не короткий, легко опускался и ведро с водой почти без усилия вытягивал.

Бабка Собачиха была очень довольна, а на деда Федота накатила усталость, годы все же брали свое.

– Пойдем, Федот, накормлю, золотые у тебя руки! – пригласила его бабка Собачиха к себе в избу.

– Спасибо, пойду до хаты, – попытался отказаться дед Федот.

– Не обижай меня, работника накормить – дело святое. Дома тебя не потеряют, пока ты плотничал, Катя прибегала, видела, что ты мне помогаешь.

Тут дед Федот вдруг почувствовал, что очень голоден и устал настолько, что почти не может идти.

– Ладно, пойдем, поем, передохну чуток.

– Вот и славно, – улыбнулась бабка Собачиха.

На столе уже стоял чугунок с картошкой, прикрытый полотенцем, запах от него шел чудесный, мешаясь с легким ароматом трав, развешанных по всей избе. Дед Федот умылся, сел за стол, неторопливо начал есть. Несмотря на простоту еды, вкусно было неимоверно. Тут бабка Собачиха с загадочным видом достала из-под стола оплетенную бутыль.

– Отведаешь настойки моей на травах?

– Кто ж откажется? – усмехнулся дед Федот.

Залпом чарку опрокидывать не стал, сначала попробовал на вкус, затем начал отпивать мелкими глотками. Хороша была настойка, ох, хороша! И не заметил дед Федот, как усталость сменилась сытостью и умиротворением. Веки отяжелели, хотел он встать и домой пойти, но вместо этого провалился в сон.

– Вот и славно, – улыбнулась бабка Собачиха, уложила деда Федота на топчан, подложила под голову подушку с лесными травами и укрыла одеялом.

А деду Федоту снилось, что он, совсем еще мальчишка, бежит на покосе по полю, падает на стог свежескошенной травы и глядит в далекое голубое небо…

***

Наутро дед Федот проснулся в благостном настроении. Открыл глаза и подумал, что давно не чувствовал себя таким отдохнувшим. И тут его пронзила мысль: «Вьюга! Что с ней? Как она там в лесу? Одна! Жива ли?»

Дед Федот резко вскочил с топчана и вспомнил, где он и как тут оказался.

– Проснулся? – услышал дед Федот голос бабки Собачихи.

– Проснулся. В лес бежать надо!

– Пора, да только перекуси в дорогу, путь-то неблизкий. С Вьюгой все хорошо, поверь мне.

Бабка Собачиха поставила перед дедом Федотом кружку кваса и тарелку с хлебом. Дед Федот наскоро перекусил, собрался, обернулся в дверях и сказал:

– Спасибо тебе! Давно так сладко не спал.

– Ступай, Федот, – ответила бабка Собачиха. – Все будет хорошо!

Дед Федот торопился, насколько мог. Рассветные солнечные лучи подсвечивали извилистую лесную тропинку. Миновала первая поляна, затем вторая, наконец, сквозь деревья он увидел и третью. Сердце чуть из груди не выпрыгивало, когда дед Федот позвал: «Вьюга! Вьюга отзовись!» Но то ли от того, что дыхание сбилось и звал он не очень громко, то ли еще от чего, лишь тишину услышал в ответ. Из последних сил дед Федот рванул к деревьям и на дальней стороне поляны увидел Вьюгу. Она лежала, привязанная, у того же дерева, где он ее оставил, и грызла большую кость. Дед Федот подскочил к ней и погладил по голове.

– Вьюга, девочка, как ты?

Вьюга подняла глаза на деда Федота, и у него мурашки по спине поползли – взгляд ее изменился, не было в нем больше щенячьего восторга, с которым еще вчера она бежала впереди по лесу, теперь она смотрела на него как равная, абсолютно осмысленно, и вдруг как будто улыбнулась и завиляла хвостом.

Дед Федот посидел немного рядом, чтобы отдышаться, все гладил Вьюгу и приговаривал: «Живая! Живая! Пойдем домой, девочка!» Потом отвязал веревку от ошейника и от дерева, и они направились сквозь лес к деревне.

Дед Федот наблюдал за Вьюгой и понимал, что за эти день и ночь она ощутимо изменилась. Шла теперь с грацией и достоинством, не торопясь, как будто по воздуху над тропинкой скользила. А этот пронзительный взгляд!