Надежда Ник - Нить жемчуга. Книга первая. Стихия – Тьма.

Нет, эта девушка не должна ни в чем нуждаться! Золото ему ни к чему, оно нужно живым! Будь его воля, он бы одарил её, пусть все, чем он обладал, не стоило и одной мимолетной встречи, ни единого ее взгляда. Но что он может? Подвалы так опасны и глубоки… А он сам не способен взять ни монеты! Какая несправедливость. Он словно заживо закопан в золотом гробу и не в состоянии ни помочь, ни защитить, ни согреть…

Тучи, пролив всю свою влагу, понемногу отходили. Бесконечный ливень ослабел, превратившись в легко моросящий дождь, а потом и вовсе иссяк. Девушка, дрожа всем телом, выбралась из своего укрытия и поспешила к кромке леса.

Он проводил тоненькую фигурку встревоженным взглядом, до которого его гостье наверняка не было никакого дела. Больше всего на свете он бы хотел уйти с нею. Но как? Если бы она взяла хоть что-нибудь из его темницы. Но пыльные камни ей без надобности. Лесная фея, мимолетная мечта, она приходила, когда ей вздумается, одаряя его своим светом, и ничего не брала взамен.

Когда-нибудь он найдет способ выбраться отсюда, и ни толстые стены темницы, ни даже хранитель Врат его не остановят!

27—28 декабря, вечер, ночь

Conventus. Salutem

– Вероника, привет! – Чья-то рука резко опустилась девушке на плечо.

Она вздрогнула и торопливо обернулась.

– Здравствуй… – тихо проговорила Вероника и вымученно улыбнулась.

В набитом битком автобусе она стояла лицом к окну и смотрела на проносящиеся за стеклом заснеженные леса. Погруженная в свои безрадостные мысли, в этот вечер девушка не замечала ничего и никого вокруг.

– Я тебя звала, звала… Ты почему не оборачивалась? – Кристина – университетская приятельница Вероники – приветливо улыбнулась. – Что такая хмурая? Праздники же.

Вероника только пожала плечами, у нее не получалось выдавить из себя и пары слов.

– Подвиньтесь, видите, тяжело! – Подруга, шурша новенькой горнолыжной курткой, протиснулась ближе. Пассажиры посторонились, но без возмущений не обошлось. Кристина, словно не замечая раздраженных реплик в свой адрес, подтащила к себе розовый сноуборд, застрявший между креслом и чьими-то сумками.

– Извини, я тебя не видела, – призналась Вероника бесцветным голосом и подвинулась, пропуская подругу к окну. – Почему не на машине?

– Да… родители не разрешили. – Кристина надула намазанные коралловым блеском губки. – Ты домой едешь, да? А я вот покататься решила.

Вероника кивнула. Ей не хотелось ни с кем разговаривать, но не обижать же человека? Тем более подруги не было сегодня в университете, она не могла знать о произошедшей неприятности.

– А ты чем в праздники займешься? Хочешь со мной? Здесь недалеко. – Кристина небрежным жестом поправила выбившиеся из-под шапки красивые темные локоны. – Там весело будет. Слушай, у моего парня друг есть хороший, во ВШЕ учится на экономиста. Хочешь, познакомлю? Мне он, конечно, тоже нравится, но для подруги-то не жалко!

– Мою работу не взяли… – тихо, почти шепотом проговорила Вероника, и ей показалось, что сейчас она снова расплачется.

Девушка скорее удивилась, когда узнала, что ее картину вдруг забраковали. И на выставку отправится совсем другая работа, которую до этого никто даже не замечал. Она не плакала, когда в аудиторию вбежал рассерженный ректор. Она не плакала, когда он начал отчитывать ее при всех. Этот всегда спокойный и сдержанный человек… А теперь – с красными пятнами на лице и злыми-презлыми глазами… Совсем недавно он сам хвалил ее и пророчил первое место на ежегодной новогодней выставке молодых художников…

– Глупости! – отрезала Кристина, выслушав сбивчивый рассказ подруги. – Знаешь, мне очень понравилась твоя работа. Ректор наш – придурок! Наверное, ему заплатили! Купили, и все! Другую картину никто в глаза не видел!

Дурак или подкуплен… какая теперь разница? Вероника снова отвернулась к окну. Никогда она не чувствовала себя настолько потерянной. В неярком свете фар пролетали заснеженные деревья.

Она бы с удовольствием выбежала на ближайшей остановке из набитого битком автобуса. Да ей остановка не нужна! Перелезть через высокий сугроб у дороги и бежать куда глаза глядят! А уж ноги приведут ее куда надо. Пусть на дворе скоро совсем стемнеет, ничего страшного, она не боится. Лишь бы обрести уверенность, доказать (пусть только самой себе), что на ее пейзаже все – правда! После произошедшего она сама начала сомневаться… Ох, если бы удался хоть один снимок! Но нет. Стоило перейти через ручей и мобильный разряжался за пару минут, а на старенькой пленочной мыльнице все фото выходили засвеченные…

Жаль, но прошлый день не изменишь, не скоро забудется и выговор перед всей аудиторией с подробным разбором всех несостыковок в ее «гениальном вранье».

«Все, что изображено на картине, могло существовать только по отдельности в довольно конкретных временных промежутках! Это не может быть рисовано с натуры! Не бывает того, чего не может быть! Вас хватило на то, чтобы подать это фиглярство на серьезный конкурс! А теперь вы еще и стоите перед своим ректором и, не стесняясь, врете ему в лицо! – Маленькие, налитые кровью глаза буравили девушку. – Это убожество уже в каталоге! Доигрались! Ты опозорила не только себя – ты опозорила весь университет. Какое мнение сложится о нашем заведении? Ты об этом тоже не подумала? Если я останусь на своем посту, тебе будет непросто защитить диплом. Я тебе это обещаю! А сейчас уходи и забери свою работу!»

Вероника сорвала лист дрожащими руками и шмыгнула в толпу, собравшуюся у дверей аудитории. В накинутой наспех куртке, не оглядываясь, почти бегом, она преодолела оживленный университетский сквер и буквально упала на лавочку у автобусной остановки.

День стоял морозный и тихий. Вокруг не было ни души. Присутствие хоть кого-то рядом помогло бы ей сдержаться, пусть из стеснения, пусть из-за нежелания что-то объяснять или выказывать перед чужими людьми свою беспомощность. Но теперь, когда она осталась наедине с собой, слезы полились градом. Вероника пропустила автобус, потом еще один. Ничего страшного не произошло… ничего по-настоящему страшного… никто не умер, ее не выгнали из университета… все постепенно забудется, и все забудут.

– Что он еще сказал? – Кристина смотрела на подругу широко распахнутыми глазами, кажется, ей тоже не верилось, что такое могло случиться.

Вспоминать позорный выговор страшно не хотелось. Но чего ж теперь? На конкурс отправится другая работа. Может, и к лучшему… незачем кому-то еще знать о ее находке. Пусть крепость с фонтаном будет и остаётся только ее. Навсегда. Пусть эта картина лучшая из всего, что девушка когда-либо нарисует, ее никто больше не увидит.