Ася Плошкина - Девочка из черного мрамора

Большущий атлас анатомии человека. Потом книга, из которой на Тамару смотрели сиамские близнецы, одноглазые дети, младенцы с малюсенькими головами или двумя лицами, обнаженная девочка, похожая на паука (Тамара насчитала минимум четыре ноги)… Снимки в основном были зернистые и нечеткие, но их хватило, чтобы к горлу подкатила тошнота.

Следом пошли хирургические атласы и учебники. На этот раз внутренностями наружу лежали уже не лягушки или крысы, а люди. Тамара быстро пролистала фотографии гангрен, схемы ампутаций, картинки, которые показывали, как правильно зашивать раны, разверзнутые грудные клетки, из которых торчали изогнутые инструменты. Страницы начали расплываться перед глазами. Тамара ухватилась за полки и поднялась, кое-как вернув книгу на место. Она даже крови боится, а тут…

Под подошвой что-то хрустнуло. Тамара посветила: осколки. А чуть подальше – металлическое основание с ручкой. Как от старинной керосиновой лампы, какие она видела на картинках и в фильмах.

Тревога, бьющаяся внутри, хотела, чтобы Тамара скорее ушла из подвала. Прошла обратно через погреб, поднялась по двум лестницам, вернулась в котельную, а оттуда наверх, в свою комнату. Но сама Тамара медлила. Девочку она так и не нашла. И уже не была уверена, что эта девочка вообще существует, что всхлипы и подвывания – это не свист ветра в стенах, не стон старого дома. Но Тамара понимала, что если прямо сейчас отсюда уйдет, то спать спокойно не сможет, пытаясь понять, что же это за место и что тут происходило. Она словно начала читать книгу, у которой вырвали последние страницы (Тамаре однажды попалась такая в детской библиотеке). Или смотреть интересный сериал, который почему-то закрыли прямо на середине сезона. Да, жуткий сериал. Да, такой, который Тамаре, может, и не стоило досматривать. Но узнать, чем все закончится, хотелось просто невыносимо.

Она повернулась к письменному столу и только сейчас заметила, что на нем тоже лежит несколько книг и, кажется, тетрадей. Толстых, в мягких обложках. Книги Тамара решила проигнорировать – после увиденного ее и так подташнивало. А вот тетради захотелось рассмотреть поближе. Она взяла самую верхнюю, раскрыла.

Пожелтевшие страницы исписаны мелким, очень аккуратным почерком – почти идеальным. Снова на немецком. На форзаце в уголке несколько цифр: 3, 10, 2, 6, 1. Тамара сразу их запомнила, потому что третьего октября у ее мамы день рождения, а 261 напоминало ПИН-код ее банковской карты – 0261.

На некоторых страницах стояли даты: 1943 год, 1944-й. На странице в середине тетради Тамара задержалась подольше, чтобы рассмотреть рисунки. Несколько сложенных и раскрытых крыльев, которые, кажется, принадлежали разным птицам. Потом почему-то крылатая кошка. И даже свинья с большими белыми, словно лебедиными, крыльями. И наконец, человек. Девушка, совсем юная, полностью обнаженная. И крылатая.

Рисунок был сделан аккуратно и детально, как будто это изображение животного в учебнике биологии. Не хватало только стрелок, которые указывали бы на разные части тела.

Тамара открыла камеру, сфотографировала рисунки и еще несколько страниц, на которых были схемы, напоминающие те, что она уже видела в учебнике по хирургии. Тетрадь оказалась исписанной только до середины. И на последних страницах почерк уже не был таким ровным и аккуратным, как до того. Слова подпрыгивали, метались, игнорировали строчки. И наконец обрывались. Тут тоже стояла дата – январь 1945-го.

Тамара отложила тетрадь и подняла камеру, чтобы сфотографировать еще и комнату. Вспышка, вторая, третья. Вот шкаф, вот тумбочка, вот стол… Она вернулась взглядом к книжным полкам. Вспомнила хирургические учебники, рисунки с зажимами и скальпелями. Снова посмотрела на длинный металлический стол. Сглотнула.

Операционная. В нестерильном подвале без окон и света. Глубоко под землей, где никто ничего не услышит. Тамара понимала, что зря это делает, но словно против воли приблизилась к столу. Бросила луч фонаря на тумбочку. Под слоем пыли разглядела какие-то предметы. Нож? Нет, кажется, скальпель. А рядом пинцет. И еще что-то вроде кусачек…

Взгляд скользнул вниз, на пол. Комом лежат серые тряпки. И перья. Черные. Много перьев. Словно здесь била крыльями большая птица. Тамара носком кроссовки пошевелила ткань, брошенную возле ножки стола. Она немного развернулась, и фонарик высветил несколько больших растекающихся пятен. Не то зеленоватых, не то бурых…

Кровь. Ноги наполнились тяжестью. Желудок сжался, готовясь вывалить обратно сегодняшний ужин. Тамара отшатнулась, луч фонаря забегал по стенам, потом резко взметнулся к потолку и… погас. Погас с ужасающим громким треском. Потому что смартфон – большой экран, гладкий обтекаемый корпус – выскользнул из Тамариных увлажнившихся пальцев прямо на пол.

– Нет-нет-нет-нет-нет! – Она опустилась на колени, принялась шарить руками по полу. – Нет, пожалуйста!

Пальцы коснулись ножки стола, потом другой, потом корзины. Коснулись ткани. Той самой, с пятнами крови. Тамара завизжала, вскочила на ноги. Кинулась бежать, врезалась во что-то. Бедро вспыхнуло болью. Руки нащупали письменный стол с книгами и тетрадями.

Тамара, задыхаясь, отступила на пару шагов, пытаясь понять, откуда она пришла. Но вокруг, со всех сторон, была только темнота, в которой глаз не мог различить даже очертаний стен и предметов. Она разом поглотила все помещение, весь подвал. Как будто во всем мире больше ничего и не было, только темнота.

Накатила паника. Что, если она никогда отсюда не выберется? Телефона больше нет – возможно, он разбился, да и сигнал сюда все равно не проходит. Никто не найдет ее здесь. Никому даже в голову не придет ее тут искать. Сюда, кажется, не спускались последние лет семьдесят, иначе обнаружили бы и бочки, и книги, и эту операционную.

Некстати вспомнился плач, который привел… заманил ее сюда. Кому он принадлежал? Вдруг эта девочка тоже, как и Тамара, спустилась сюда, а дорогу назад так и не нашла? И сколько она уже сидит здесь? Сколько часов? Дней? Лет?.. Тамара замотала головой, сделала наугад несколько шагов, снова замерла. Нужно добраться до стены и идти вдоль нее, вот и все.

Темнота будто становилась еще гуще. Она двигалась. Колыхалась. Текла мимо Тамары. То есть не мимо, а к самой Тамаре. Она словно присматривалась. Принюхивалась. Как зверь, который встретил незнакомое существо и пытается понять, можно ли его сожрать. Тамара вдруг совершенно отчетливо поняла, что к ней что-то прикасается. Ощупывает ее. Лицо, руки, волосы. Со всех сторон. Легонько и быстро, как вода, которая скользит вдоль тела, когда погружаешься в море или бассейн. Но, в отличие от воды, это что-то прикасалось к Тамаре намеренно.