Надежда Тонконюх - Фонарь, который всегда светил

Но, что это? Кажется прорубь…

Пум потрогал ЭТО лапой – мокро.

“Вот! Я быстрее переплыву реку напрямик! Успею ещё догнать…” – подумал он и бросился в воду…

Пум открыл глаза.

Весна…пахнет цветами.…Светит веснушчатое солнце…. Радостно бегают дети на поляне среди цветов и берёз.… О чём-то говорят взрослые… У облаков какой-то золотистый свет, словно каждое облачко-барашек изнутри подсвечивает рыжее солнышко.

К изумлённому Пуму подбежала неземной красоты маленькая девочка, над головой которой что-то сияло.

– Ты ангел? – спросил Пум.

– Да, – ответила девочка. Её белокурые кудряшки коснулись носа Пума. – А как тебя зовут? – спросила в свою очередь она.

– Пум, – молвил пёс; а сам подумал, что прежде он не мог так свободно разговаривать с Человеком.

– Теперь это твой дом, – девочка обвела вокруг рукой. – А там такие же ребята как ты, – девочка кивнула головой в сторону примятой травы, на которой отдыхали собаки разных пород.

– Я попал в пёсий Рай? – изумился Пум.

– Да-да! – девочка мелодично засмеялась и побежала к другим детям. За спиной у девочки были белые крылышки…

Пум вздохнул и впервые ощутил, какой великолепный аромат исходил от цветов.

За свою преданность к своим хозяевам все псы попадают в Рай…

Настурция шла под проливным дождем…. Летние капли беспощадно стучали по рукам, ногам, били в лицо. Гулять в ливень, когда все спрятались в домах, очень удобно: не видишь никого. Никто тебя не спросит: “Эй, Настурция, тебе нужно удобрение, а? А то мы сейчас свинарник только что вычистили!”. Это обожали говорить ей сверстники. Они считали, что донимать девушку очень смешно.

Впрочем, это были существа, рожденные от людей, но руководимые лишь звериными инстинктами: крепко спать и сладко есть, ну и так по мелочам.

У Настурции, конечно, была подруга, но.… Слишком много этих НО. Кора была лишь ее тенью, ни больше, ни меньше. Советовалась ли Настурция с нею? А кто советуется с тенью? С тем же успехом можно беседовать со стенкой, шкафом или кошкой. И, пожалуй, кошка смогла бы дать Настурции более дельный совет.

Им обеим было не с кем пообщаться, они просто были изгоями.… Вот и познакомились. На безрыбье и рак рыба.

Настурция подставила лицо ливню. Это замечательное время, когда идет дождь! Никто не видит слез, боли на лице. А если и видит, то принимает слезы за дождинки; новые гримасы от душевных болей – за недовольство по причине дождя. А все-таки интересно, что скрывается за этой пеленой? Быть может, тайна?

Вот настигают новые капли ливневого потока. Бежать ли от этого? Нет! А зачем? Лучше просто идти в никуда… без цели…

Настурция вдохнула полной грудью, словно этот воздух был самым великим чудом. Ее зеленые глаза озорно сверкнули, словно вспышка молнии, а белокурые волосы наполнились сиянием солнца.

Пашка шел, мурлыкая от удовольствия себе под нос веселую песенку. Ну, во-первых, он счастливо избежал «лечения травами» (крапивой по ягодицам) от своей бабушки за две испорченные грядки и его просто заперли в чулан, из которого он вылез. Во – вторых, в том же чулане он изловил толстую крысу, которая сейчас вырывалась из двух скрепленных железных ситечек. И, наконец, он нашел сокровище: фосфорные шарики, светившиеся в темноте зеленым светом. Их было пять штук. Что же, отличное начало дня!

Пашка взобрался на дерево, подобно мартышке и свесился оттуда самым неподобающим образом. Ну, где это видано, чтобы пацан висел на высоченном тополе, держась лишь левой ногой? Но это так и было, а остальные существенно важные части его мальчишеского тела свисали, как лианы. (Если только можно себе вообразить лиану в кроссовке, шортах и футболке).

Мимо дерева весело проскакала маленькая девчонка, и Пашка закудахтал от удовольствия: вот если б выпала из «клетки» его крыса на эту прЫнцессу? Но тут же он поругал себя за эту мысль, потому что у него была совесть. Да, она у него была. Эта яркая, мудрая, загадочная…. Большинство людей лишены совести; или они слышать голос её могут лишь после дурного поступка. А вот у Пашки наоборот: он слышит её голос перед дурным поступком и, даже при мысли о нём. И поэтому Пашка очень редко страдал. Да он и вообще не страдал по-страшному; всегда мог сидеть в отличие от своих друзей. Но сейчас он был по-настоящему счастлив. Сидя на дереве, теперь уже в обыкновенной позе, мальчишка изучал свои сокровища.

О, что это были за сокровища! Прекрасная чудо – ракушка, которую если приложить к уху, слышно как вздыхает море, маленькая статуэтка слоника, который совсем как настоящий, только крошечный, сидящий в паровозике. Пашка часто пытался разъединить слоника и паровозик, но это ему не удавалось. Он достал из второго кармана рыже-чёрных шорт свое третье сокровище – свирель и тихо заиграл на ней, вслушиваясь в музыку. Птицы вторили Пашке, и он вполне чувствовал себя счастливым.

Тс-с-с! Тихо! Не говори ничего. Слышишь, идет дождь? Да – да, именно идёт, стуча каблучками: клок-клок-клок. БАМ! Бам! Б-б-ам-барр-ра-бам-бар-а-бам! Ага, это он – стучит в дверь. Ты ведь ему откроешь, правда? Дождь принесёт с собой одиночество. Знаешь, какое это блаженство быть в одиночестве? А я знаю. Это горькая радость, которая уносит тебя на волнах невыплаканных слёз. Никто тебя не осудит за любовь к одиночеству. Это замечательный плод жизни, который созревает когда рано, когда поздно, а когда в самый раз. Вот у меня этот плод созрел вроде бы и рано – в детстве – а вроде бы и в самый раз.

У меня просто не было тех, с кем можно общаться, играть, радоваться …. Интересно, правда? Но я хочу поблагодарить тех друзей, которые не были со мной, тех людей, кто помог мне остаться наедине с собою. Это так хорошо! Блаженно растянувшись в кусте терновника можно подумать обо всём. Ну что же ты так охаешь? Зачем прерываешь меня? Колючки… подумаешь колючки! Раны-то заживут, а вот раны души нет. Знаешь сколько на моей душе ран и шрамов? Конечно, болят. И не просто болят, а кровоточат… и раны, и шрамы… от этих ран я просыпаюсь ночью и плачу; плачу за каждого и за всех вместе. Ведь кто-то же должен за всех поплакать! Вот и дождь плачет – он смывает соль с чужих ран, лечит души всех, кто жаждет этого. Не надо мне ничего лечить – этот дождь смывает раны с многих, а с некоторых нет. Вот бегут, бегут эти “некоторые” за дождем, а он просит подождать, ведь многих ему надо утешить: вдову, сироту…

Хм, кто – я? Ты думаешь, я знаю ответ на этот вопрос? Пожалуйста, не задавай его больше мне – я не знаю и не хочу знать ответ. Так будет уже не интересно. Все надо узнавать потихоньку, постепенно, терзаться сомнениями. Тогда эти крупицы знания будут особенно ценны. А сразу вмиг все узнавать нельзя – можно просто не понять всего и лишиться разума. Да мало ли что может случиться!