Владимир Голубев - Сказы Матушки Оки

– Какая прелесть! Молодец, Митька! Угодил так угодил! – запищали довольные молоденькие русалки. – Янка, никто из наших отродясь не видел ничего более прекрасного! Портного стоит щедро наградить!

– Он знает свою награду, оттого и старался! Не тараторьте и не мешайте примерять! Лучше помогите.

Сама радостная Янка крутилась около зеркала, рассматривая наряды при бледном свете Луны. Да и Митька любовался ладной суженой водяного и ожидал обещанной награды. Вспомнился отчий дом, сирень под окном и толстый рыжий кот у крынки с молоком…

– Янка, смотри! Портной-то твой уснул! – зашептали молодые русалки.

– Намаялся – так старался! Молодец! А вы потише, бестолочи, пусть чуть-чуть отдохнёт. Я скоро отпущу его на родимый берег. Просто не знаю: что его так тянет в мир людей, зачем собирается вернуться? Лучше бы остался у меня на хозяйстве: жил бы в достатке и сытости. Мало ли под водой свадеб и праздников, эх… Ну, да ладно – уговор дороже денег. Я ведь тешиловская русалка, а не какая-нибудь базарная девка! Моё слово – закон! Как сказала, так и будет!

– Хорошо ты придумала, Янка: вот тебе законный супруг – водяной, а рядышком – красавчик портной!

Русалки захихикали, но, увидев строгий взгляд невесты, умолкли.

– Плывите к себе, будет надо – позову, – отослала русалок невеста.

Всё замолкло в подводье, потемнело. Янка склонилась над уснувшим парнем. Осторожно убрала пряди волос со лба и глаз, и лунный свет заскользил по белому, как холст, лицу. После русалка чему-то улыбнулась и взяла его на руки, нежно положив Митькину голову себе на плечо. Так она и поплыла с портным по лунной дорожке, в загадочный мир людей. С каждой минутой ей становилось всё печальнее, родная река впервые в жизни показалась дикой и неуютной. Тоска припёрла, как ком в горле, а следом за противными мурашками из глаз водяницы хлынули тёплые солёные слёзы. Но под водой как плачут? А так… известно – там чужих слёз никому не видно.

Подводная дорожка-разлучница промелькнула быстро: течение помогало Янке нести Митьку. Русалка перед расставанием пробудила портного:

– Пришло время прощаться, Митька! Всё, я отпускаю тебя на волю, поднимайся скорее на твой воздух. Иди! Немедля!

– Правда? Я свободен? – Митьке всё ещё до конца не верилось, что он может возвратиться. – Я скоро буду дома?

– Да, ты совсем вольный, я больше не удерживаю тебя, ты можешь выныривать и плыть к берегу, он совсем рядом. Там рыбаки, они тебя дожидаются. Сразу вытащат из воды и обогреют, как родного сына. Прощай! Нет, постой. Не знаю, свидимся ещё или нет, но в полдень всё равно больше не купайся!

– Прощай, Янка! Неужели я не увижу тебя больше?

– Наверное, нет. Уходи, почему медлишь?

– Да слова прощальные моё сердце подобрать не может.

– А что сердце сказать-то хочет? Не мучь, не томи меня, лучше уходи. Не мешкай…

– Видеть тебя хочу хотя бы изредка. Просто… – Митька умолк и отвел взгляд от русалки. – Одним глазком глянуть – и всё…

– Зачем? – русалка запнулась и неожиданно тоже отвернулась, почувствовав, что не может больше спокойно смотреть на Митьку. – Зачем тебе меня видеть? Ты живёшь на своей земле, а я в Оке, и на тонком мосту, что соединяет наши миры, мы можем больше вовек не встретиться!

– Да, ты права, мы два берега, неужели никогда вместе не сойдёмся? Если нельзя, тогда прощай навек, русалка Янка! Не поминай лихом портного Митьку! А ещё от меня поклон зибровскому водяному! Да, совсем забыл пожелать вам весёлой свадьбы, а главное, счастливой жизни!

– Цыц… ни слова о свадьбе. Молчи… – резко прервала Янка. – Зачем ты об этом сейчас болтаешь? Твои слова впиваются в меня хлеще рыболовных крючков… Прощай! Так будет лучше, раз и навсегда.

– Прости, Янка, я хотел, как лучше.

– А правда, ты желаешь увидеть меня ещё раз?

– Готов всё за это отдать. Только назови свои условия!

– Ой ли! Всё! Ну, тогда уходи… – Янка перешла на шёпот, её губы больше не улыбались, а лицо приняло растерянный, почти печальный вид.

Русалка взмахнула хвостом и растворилась, как видение или призрак, оставив после себя только пузырьки воздуха в тёмной воде. Всё исчезло, с портным с глазу на глаз остались лишь ночь, холод и липкий страх навсегда раствориться в пучине. Он поднял голову и увидел над собой дрожащий блин Луны. Руки сами собой стали грести…

Окская сирена плыла сквозь воды, сама не ведая куда, мимо родных омутов и мелей. У неё кружилась голова, и слёзы застили глаза. Неудержимая тоска подкатила к горлу и принялась душить ледяными пальцами. Что-то незнаемое, неведомое томило её, она чувствовала, что больше никогда не станет прежней беззаботной русалкой…

Митька с шумом вынырнул из воды под купол ночного неба. Глотнув пряного воздуха, закашлялся из-за рези в лёгких и тут же потерял сознание. Наверное, его опять бы навечно укрыли окские воды, если бы рядом не оказалось двух рыбаков в лодке. Они подхватили портного за руки, втащили на борт и давай со всей силы грести к берегу.

Только утром Митька пришёл в себя, но встать не смог: его трясло от холода и кашля. Тешиловцы с трудом опознали в ожившем утопленнике городского портного и послали за матерью. Женщина, уже не чаявшая когда-нибудь увидеть сына, услышав радостную весть, упала в обморок, а после слегла. Соседи и друзья на телеге отвезли портного к лучшему в городе лекарю.

Весть о чудесном спасении стремительно облетела всю округу. Лекарь не отходил от больного, стараясь вдохнуть жизнь в несчастного и вернуть его с того света. Благодаря такому уходу Митька через три недели уже взял в руки ножницы.

Но водить хороводы с девушками да молодыми вдовушками он перестал. Даже в праздники не выходил портной за ворота, чтоб посидеть на завалинке с друзьями. Не радовали Митькиных глаз городские красавицы в белых кисейных рукавах и в сарафанах, хотя хороши были как лазоревый и маков цвет, эх! Любо-дорого посмотреть!

Жизнь продолжалась, но уже не как прежде – портной сделался словно сам не свой после нечаянного спасения. Где-то там, на небесах, искусная рука переплела в скользкий узелок две нити, и вскоре затосковал парень по русалке: видно, крепко она ему полюбилась. Частенько по вечерам повадился Митька ходить на знакомый берег. Бывало, сядет на камень, всё смотрит и смотрит на воду, будто кого ждёт, а потом давай вздыхать. Так и сидит всю ночь напролёт…

Тем временем весь город судачил о чудесном возвращении портного, горожане и сельский люд, затаив дыхание, слушали байки рыбаков о том, как по ночам от реки доносятся завораживающие песни русалки, а её чудесное пение вызывает у них необъяснимую грусть и желание броситься в воду. Даже церковный сторож упрямо божился, что своими глазами наблюдал, как вечерами русалка выходит на берег и смотрит на дом, где живёт Митька; потом начинает стонать да охать жалобно-прежалобно и бросается в воду со всего маху. А рыбак Аким клялся, что не раз и не два видел, как на утренней заре прекрасная русалка, сидя на камне, расчёсывала золотым гребнем русые волосы и, заметив его, сразу кидалась в воду.