Сборник - Тысяча и одна ночь. Сказки Шахерезады. Самая полная версия

– Клянусь вам Аллахом, добрые люди, – отвечал он, – что я не вру вам: вчера я был в Каире, а третьего дня – в Эль-Башрахе.

– Что за диво! – сказал кто-то.

– Да этот юноша сумасшедший, – заметил другой.

Народ подъехал и, говоря друг с другом, только дивился.

– Бедный юноша. Нечего говорить, что он помешан!

– Опомнись! Приди в себя, – сказал ему кто-то.

– Вчера я женился в Египте, – настаивал Гассан.

– Верно, ты видел все это во сне, – говорили ему, – и рассказываешь нам про свой сон.

– Клянусь Аллахом, – отвечал смущенный Гассан, – это было не во сне. А где же горбун, что сидел с нами, и мой кошелек с золотом? И где же моя одежда и мои штаны?

Он встал и пошел в город. Миновав главную улицу и базарную улицу, он увидал, что народ толпится около него, и он вошел в пирожную лавку. Пирожник был когда-то разбойником, которого Аллах сподобил раскаяться в своих беззаконных поступках, и он открыл пирожную лавку, но все жители Дамаска боялись его за свирепость, и потому, когда юноша вошел в лавку, они испугались и ушли.

Пирожник, увидав Гассана Бедр-Эд-Дина и заметив, как он красив и привлекателен, почувствовал к нему сильное расположение и сказал:

– Кто ты такой, о молодой человек? Расскажи мне свою историю, потому что ты стал мне дороже моей собственной души.

Таким образом, Гассан рассказал ему все, с самого начала до конца.

– О мой господин, Бедр-Эд-Дин! Это удивительное происшествие и удивительная история; но, сын мой, успокойся и останься пока со мною. У меня нет сына, и я усыновлю тебя.

– Пусть будет по-твоему, о дядя! – отвечал Бедр-Эд-Дин.

Пирожник тотчас же пошел на базар, купил Гассану богатую одежду и одел его, а затем направился к кадию и заявил, что он желает взять себе приемного сына; таким образом Гассан Бедр-Эд-Дин сделался известен в Дамаске как приемный сын пирожника, и сидел у него в лавке как кассир, и жил с ним.

А Сит-Эль-Газн проснулась с рассветом и не нашла подле себя Гассана. Думая, что он скоро вернется, она села в ожидании его; вдруг к ней вошел отец, страшно встревоженный тем, что султан рассердился на него, и тем, что ему пришлось силой выдать дочь замуж за горбатого конюха.

«Я убил дочь, – думал он, – если только она позволила ласкать себя этому уроду».

Подойдя к двери, он крикнул: «Сит-Эль-Газн!»

– Я здесь, – отвечала она и с веселым видом вышла к нему навстречу и поцеловала прах у ног его.

Увидав ее такой счастливой и млеющей, отец вскричал:

– Ах ты, низкая женщина! Неужели ты довольна твоим мужем?

Услыхав такой вопрос отца, Сит-Эль-Газн улыбнулась и отвечала:

– Клянусь Аллахом! Разве недостаточно того, что ты сделал со мной и поставил наряду с подобным конюхом, не стоящим даже моего ногтя? Что же касается моего мужа, то клянусь тебе Аллахом, что никогда в жизни не проводила я такой блаженной ночи, какую провела с ним, и поэтому не дразни меня, напоминая мне о горбуне.

Выслушав ее, отец пришел в страшную ярость, глаза у него закатились так, что видны были только белки, и он закричал:

– Проклятие! Что такое ты говоришь? Ведь ты провела ночь с горбуном?

– Аллахом прошу тебя, – отвечала она, – не упоминай мне о нем. Да погубит Аллах как его, так и отца его. Перестань дразнить меня, упоминая о нем, так как горбун был нанят за десять червонцев и, взяв деньги, ушел. Когда я вышла в гостиную, я увидала там своего супруга, а певицы поставили меня перед ним, и он бросал им столько золота, что обогатил их всех. Я была счастлива на груди своего прелестного мужа с черными глазами и с густыми бровями.

От всего того, что она говорила, у отца ее потемнело в глазах, и он крикнул:

– Ах ты, несчастная! Что ты это говоришь? Не сошла ли ты с ума?

– О отец мой! – вскричала она, – ты разбил мне сердце на куски! Зачем ты не веришь мне? Тот, о ком я говорю, мой муж, и он ушел в уборную.

Отец пошел в уборную в совершенном недоумении, и, войдя туда, увидал горбуна, стоявшего вниз головою и ногами наверх. Визирь в удивлении спросил:

– Разве ты не горбун?

Горбун же, думая, что с ним говорит шайтан, ничего не отвечал. Визирь громко закричал на него.

– Говори, – сказал он, – или я отрублю тебе вот этим мечом голову!

– Ради Аллаха, шейх шайтанов, – проговорил ему на это горбун. – С тех пор, как ты поставил меня здесь вверх ногами, я не шевелился. Умоляю тебя сжалиться надо мною!

Визирь, выслушав его, сказал:

– Да что ты говоришь? Я – отец невесты, а вовсе не шайтан.

– В таком случае, – отвечал горбун, – жизнь моя не у тебя в руках, и ты не властен над моей душой, и поэтому иди своей дорогой, пока не появился тот, кто поставил меня вверх ногами. Вы хотели женить меня на любовнице буйвола и шайтана. Да поразит Аллах того, кто женил меня на ней, и того, что причиной этого.

После этого горбун помолчал немного, а потом опять обратился к визирю с такими словами:

– Да разразит Аллах того, кто причина этого!

– Вставай, – сказал ему визирь, – и уходи отсюда.

– Я еще с ума не сошел, – отвечал горбун, – чтобы мне идти без позволения шайтана, так как он сказал мне, что я могу идти тогда, когда встанет солнце. Встало ли солнышко или нет? Я не смею тронуться с места, пока оно не встанет.

– Кто привел тебя сюда? – спросил его визирь.

– Вчера я только что вошел сюда, как из кувшина поднялась пыль и послышался крик, и эта пыль превращалась в буйвола, и буйвол сказал мне нечто такое, что я никогда не забуду. Поэтому оставь меня и уходи. Да разразит Аллах невесту и того, кто женил меня на ней!

Визирь подошел к нему и стащил его с места. Горбун побежал, хотя не был уверен, что солнышко взошло. Он прямо прошел к султану и сообщил ему обо всем, что случилось между ним и шайтаном.

Визирь же, отец невесты, совершенно недоумевая, вернулся к дочери и сказал ей:

– О дочь моя, расскажи мне свою историю.

– Красивый юноша, перед которым меня выставляли, остался со мной, и если ты мне не веришь, то посмотри, вот его чалма, положенная на стул [111], и вот его штаны под постелью, и в них какой-то сверток, но с чем, я не знаю.

Услыхав это, отец вошел в спальню и нашел чалму Гассана Бедр-Эд-Дина, сына своего брата, и, подняв и повернув ее, сказал:

– Такие чалмы носят визири.

Заметив в красной ермолке что-то зашитое, он распорол ее. В штанах он нашел кошелек и тысячу червонцев и с ними вместе копию с расписки, которую он дал еврею, подписав ее именем Гассана Бедр-Эд-Дина, сына Нур-Эд-Дипа из Каира. Прочитав эту бумагу, визирь громко заплакал и упал в обморок. Когда же он пришел в себя и понял все дело, то был поражен и вскричал:

– Нет Бога выше Аллаха, и только Он может исполнять таким образом волю Свою! О дочь моя, – прибавил он, – знаешь ли ты, кто сделался твоим мужем?