Сборник - Тысяча и одна ночь. Сказки Шахерезады. Самая полная версия

– Не говори о том, что до тебя не касается, – сказал я. – Ты истомил мою душу и расстроил меня.

– Мне кажется, что ты торопишься, – отвечал он.

– Тороплюсь! Да! Да! – отвечал я.

– Делай все медленно, – сказал он, – потому что поспешность исходит от дьявола и служит причиной раскаяния и неудовольствия, и Магомет, да будет над ними благословение и мир, сказал: «Самое лучшее дело есть то, которое начато по размышлению». Я готов поклясться Аллахом, что твое дело начато не так, и вот поэтому-то мне хочется, чтобы ты сообщил мне, куда ты так спешишь. Я желаю, чтобы ты спешил на что-нибудь хорошее, хотя боюсь, что это не так.

До назначенного времени оставалось еще три часа, и он в сердцах отбросил бритву и, взяв астролябию, снова пошел смотреть на солнце. Пробыв на дворе довольно долго, вернулся и сказал:

– До общей молитвы остается не более не менее, как три часа.

– Ради самого Аллаха, – сказал я, – замолчи, так как ты истомил всю мою душу.

После этого он взял бритву и так же долго, как и в первый раз, точил ее и затем выбрил мне еще кусочек головы. Выбрив, они остановился и сказал:

– Очень меня беспокоит твоя поспешность. Если бы ты сказал мне причину ее, то это было бы лучше для тебя, так как ты знаешь, что отец твой ничего не делал, не посоветовавшись со мной.

Теперь я увидел, что не мог от него избавиться, и подумал: «Время общей молитвы наступило, и мне следует выйти, прежде чем народ пойдет из мечети; если я промешкаю еще немного, то мне к ней не попасть».

Вследствие этого я громко сказал ему:

– Поспеши прекратить эту болтовню и назойливость, так как мне надо идти в гости.

Услыхав о том, что я иду в гости, он вскричал:

– Сегодняшний день, счастливый для меня день. Вчера я пригласил к себе знакомых и забыл приготовить им угощение, и вспомнил только теперь. Я боюсь подумать о том, как они будут мною недовольны.

– Не беспокойся об этом, – сказал я ему, – ты знаешь, что сегодня я отправляюсь в гости, и потому все, что у меня имеется из еды и питья, я могу отдать тебе, если только ты услужишь мне и поспешишь кончить.

– Да ниспошлет Господь на тебя Свое благословение, – вскричал он. – Скажи мне, что можешь ты дать для моих гостей, для того чтобы мне узнать в точности.

– У меня есть, – отвечал я, – пять мясных кушаний, десять вареных кур и жареный барашек.

– Прикажи принести все это, для того чтобы я мог видеть.

Я велел все это показать ему, и он вскричал:

– Ты одарен божественными качествами. И как ты великодушен! Но только жаль, что нет курительного порошка и духов.

Я тотчас же принес ему ящичек с неддом [140]и деревом алоэ, и амбры, и мускуса, ценой в пятьдесят червонцев. Время было позднее, и сердце у меня ныло.

– Ну, бери все это, – сказал я ему, – и жизнью Магомета, да благословит и спасет его Господь, умоляю тебя, добрей мне поскорее голову!

– Клянусь Аллахом, – отвечал он, – я не возьму ничего, пока не посмотрю всего.

Вследствие этого я приказал мальчику открыть ему ящик. Цирюльник бросил астролябию и, усевшись на землю, стал перебирать и духи, и курительный порошок до тех нор, пока душа моя чуть было не рассталась с телом.

После этого он подошел ко мне, взял бритву и выбрил еще небольшой кусочек головы.

– Клянусь Аллахом, о сын мой, – сказал он, – право, я не знаю, кого мне благодарить, тебя или твоего отца, так как я обязан своим сегодняшним угощением чисто твоей доброй милости, и у меня нет далее знакомых, стоящих такого угощенья, так как я пригласил Зейтона, содержателя бань, Селеа, продавца пшеницы, Аукаля, продавца бобов, Аркешеха, лавочника, Гомейда, мусорщика, и Акариша, молочника. Каждый из этих приглашенных умеет танцевать какой-нибудь особенный танец и читать какие-нибудь особенные стихи; лучшими их достоинствами можно назвать то, что они похожи на того мамелюка, что стоит перед тобою, а я, твой раб, не обладаю ни болтливостью, ни дерзостью. Что же касается до содержателя бань, то он говорит, что если я не явлюсь на празднество, то он придет ко мне в дом. Что же касается до мусорщика, то он остряк и шалун и, часто подплясывая, говорит: «С моей женой новости не сохранишь и в сундуке», и у каждого из моих приятелей есть что-нибудь, чего нет у других. Но описания ничего не значат, надо самому посмотреть. Если бы ты согласился прийти к нам, это было бы приятнее как для тебя, так и для нас. Откажись поэтому от посещения тех знакомых, о которых ты мне говорил, тем более что на лице твоем остались еще следы твоей болезни, и ты, вероятно, собираешься пойти к людям болтливым, которые будут говорить с тобой о том, что до них не касается, или можешь встретить у них кого-нибудь дерзкого на язык, а ты еще не совсем поправился.

– Если угодно будет Богу, – отвечал я, – то я приду к тебе когда-нибудь в другой раз.

– Было бы гораздо лучше, – сказал он, – чтобы ты сейчас же присоединился к нашему обществу и насладился бы его беседою и остроумием. Поступи согласно со словами поэта: «Не отлагай ты развлечений, если иметь их можешь: ведь судьба нередко все планы нашей жизни разрушает».

Я засмеялся, хотя в душе негодовал, и сказал ему:

– Делай то, что я требую, для того чтобы я мог отправиться с Богом, да прославится имя Его, и иди к своим друзьям, которые давно ждут тебя.

– Я ничего так не желаю, – отвечал он, – как познакомить тебя с ними, потому что эти люди принадлежат к тому сословию, среди которого нет дерзких; и если ты раз познакомишься с ними, то бросишь все другие знакомства.

– Дай Бог, – сказал я, – чтобы ты весело провел с ними время. Когда-нибудь я приглашу их всех сюда,

– Если ты действительно этого желаешь, – отвечал он, – и непременно хочешь отправиться к своим знакомым, то подожди, я снесу все, что ты дал мне сегодня, к себе домой и поставлю все перед своими друзьями, для того чтобы они, не дожидаясь меня, могли есть и пить, и затем я вернусь к тебе и отправлюсь с тобой к твоим знакомым, так как между мною и моими друзьями не может быть ложных церемоний, из-за которых я не мог бы оставить их одних. Итак, я скоро вернусь к тебе и отправлюсь к твоим знакомым.

– Сила и власть только в руках Аллаха, великого и всемогущего, – вскричал я. – Иди к своим знакомым и услади сердце своей беседой с ними, а мне предоставь идти, куда я хочу, и остаться с ними сегодняшней день, теми более что они ждут меня.

– Нет, – сказал он, – я не пущу тебя одного.

– Туда, куда я иду, – отвечал я, – никто, кроме меня, войти не может.

– Ну, так я предполагаю, – продолжал он, – что у тебя назначено свидание с какой-нибудь женщиной, а иначе ты взял бы меня с собой. Я самый для тебя подходящий человек и помогу тебе достигнуть твоих желаний. Я боюсь, чтобы ты не пошел на свидание к какой-нибудь неизвестной женщине, за что ты можешь поплатиться жизнью, так как здесь, в Багдаде, нельзя делать что-либо подобное, в особенности в настоящее время, когда багдадский вали – такой серьезный и страшный человек.