Наталия Станкевич - О мыши и Граде Божием

– А раз так, – продолжал между тем Эвервин, – раз так, то может и нет ее, королевы этой. А если ее нет, так и ничего другого тоже. И не было никому семи лет счастья. И мужик тот наш просто так в лес ходил, может, чего съестного искал. А про Лесного Деда наврал просто. И птицы сами прилетели. И хлеб, что я по голоду рисовал, вовсе ничем не пах. А был просто глупыми линиями на земле.

– Для тебя – не был, – сорвалось с губ Хильдеберта прежде, чем он осознал, что говорит.

– Ну так я о том и говорю: как дурак последний. Поверил в бабкины россказни. И вам еще хлопот доставил. Вы меня с самого начала пытались на правильный путь наставить, все как есть говорили. И с мышью, и так просто. Только я не слушал. И узоры на свой лад рисовал, и с «королевой» этой опростоволосился, и Град Божий и дождем попутал… Никудышный из меня ученик вышел, одим словом.

Иллюстратор какое-то время сидел молча, чувствуя полную растерянность. Казалось бы, все просто. Ученик заблуждался – ученик признал свои ошибки. Можно двигаться дальше. Но как двигаться, если выходит, что без этих ошибок нет и ученика? Нет его живого, искрометного, невероятного дара. И без веры в мышиную королеву остается только разочарование и каракули на пергаменте. Хоть и красивые, выверенные и идеально исполненные – а все равно мертвые каракули.

– Слушай… – наконец произнес он. – Даже если… Если ты прав, и нет мышиной королевы, то все равно ведь красота в мире есть. И мы тоже ее создаем. Я ведь тебе об этом говорил. Мы передаем эту красоту дальше, на сотни лет вперед. Разве это теперь для тебя не важно?

– Важно, наверно… Но что, если потом окажется, что все это мы делали зря? И через сотни лет люди уже не будут считать наши рисунки красивыми. Вдруг будет как с той же мышиной королевой: сначала верили-верили в нее, а потом перестали…

Хильдеберт потер ладонями лоб. Способов вывести парня из упаднического настроения и вновь вдохнуть жизнь в его работы больше не находилось. Кроме, пожалуй, одного.

– Знаешь, что я решил? – заговорил он. – Я хочу подписать эту рукопись.

– Подписать?

– Да. Поставить в конце свое имя как иллюстратора. Знаю, так обычно не делают: это вроде бы как проявление гордыни… Но это моя лучшая работа… – он помолчал. – Наша лучшая работа. У тебя впереди еще наверняка множество манускриптов, которые ты будешь иллюминировать. Но пока что – это твой первый и лучший опыт. И если захочешь… И если постараешься и снова будешь рисовать, а не чертить по пергаменту, я напишу и твое имя тоже. Рядом со своим. Хочешь?

– Не знаю… Хочу наверно… – протянул Эвервин, однако никакой радости Хильдеберт в его глазах не заметил.

– Вот и ладно, – пробормотал он. – Подумай еще над этим. И… До конца дня можешь порисовать просто для себя. Что захочешь.

– Как скажете.

Весь остаток дня Эвервин просидел в своем углу. Ворочался, вздыхал, кажется, о чем-то размышляя.

А вечером Хильдеберт с немалой тревогой обнаружил, что табличка ученика так и осталась пустой.

Вздох. Невесомое прикосновение. Мимолетное движение где-то рядом. Тепло. Легкое давление, словно на грудь положили что-то. Темнота, тишина…

Хильдеберт спал глубоко, без всяких сновидений. Странные ощущения лишь изредка скользили по его сознанию и тут же растворялись, не позволяя разуму ухватиться за них.

С первыми лучами солнца иллюстратор, однако, заворочался, просыпаясь. Повернул голову, лениво приоткрыл глаза…

И с криком подскочил на постели, инстинктивно вскидывая руки в защитном жесте: буквально вплотную к его лицу вольготно расположился розоватый нос с пышными усами.

– Ах ты гадость!

Мышь, напуганная воплем, в панике понеслась по мастерской, умудряясь перемещаться едва ли не по стенам и подпрыгивая на высоту, в несколько раз превосходящую ее рост.

Баночка с перьями, стоявшая на конторке мастера-иллюминатора, грохнулась на пол, добавляя шума и нагоняя на мышь еще больше страха. Так что новый, всего три дня назад купленный, кувшин с вином показался ей достаточно надежным убежищем.

– Эвервин! – рявкнул Хильдеберт, едва успев уследить, как серая мерзавка сходу сиганула в широкое горлышко и, судя по звукам, закономерно начала тонуть.

– Королева воротилась! Мастер, как же мы ее?! Она ж снова потонет!

Видимо, возвращение мыши разом сняло для Эвервина все вопросы относительно ее королевского происхождения. Впрочем, сейчас Хильдеберта куда больше волновало, чтобы подлая тварь не издохла прямо в его посуде. Схватив кувшин, он стремглав бросился к двери и выплеснул содержимое – и живое, и жидкое – за порог.

Шлепнувшая в грязь мышь сориентировалась мгновенно: подхватилась на лапы, порскнула в сторону… И тут же, словно натолкнувшись на какое-то препятствие, молнией кинулась, назад, в мастерскую.

– Да чтоб тебя!

– Что, простите?…

Голос епископа Здика, видимо только что вышедшего из-за угла и ошарашенно остановившегося на пороге, заставил Хильдеберта даже не вздрогнуть – дернуться, как от удара.

– Я… Я не вам… – глупо промямлил он, от души желая провалиться сквозь землю.

– Надеюсь, – холодно обронил иерарх. – Я, собственно, хотел все же взглянуть, как продвигается ваша работа… Но, кажется, мой визит снова не ко времени.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

То же, что иллюстратор.