Уильям Хорвуд - Тоуд-триумфатор

С этими словами щедрый и великодушный Тоуд раскрутил мешочек с деньгами над головой и швырнул его обратно на берег. Мешочек приземлился у ног хозяина таверны.

Потом, повернувшись к Рэту, Тоуд как ни в чем не бывало сказал:

— Ты еле-еле успел, старина. Почему ты так задержался?

— Но… — начал было разгневанный Рэт.

А бессовестный и неблагодарный Тоуд уже командовал:

— Рулевой, подальше от этих берегов!

Тут послышалось дружное «ура!» Toyду. Его подхватили все, кроме Рэта, у которого, судя по выражению его мордочки, было что сказать о выходке Тоуда, но он приберегал это на потом.

Они плыли вниз по течению, а вдогонку им неслась все та же песенка, только на этот раз она звучала как «Ведь Тоуд — славный, веселый парень!» и еще долго сопровождала катер и тех, кто был на борту.

В тот же вечер, когда путешественники были уже в полной безопасности и подобающим образом представлены друг другу, Рэт подступил к Тоуду с долгими и суровыми расспросами. Он выслушал весь рассказ Тоуда от безумного начала до неприглядного конца. От Рэта не укрылось, какое тлетворное влияние оказал Тоуд на своего юного спутника.

— Тоуд, — наконец сказал Рэт, посоветовавшись предварительно с мистером Броком, которого Тоуд побаивался с той самой минуты, как узнал, кто его отец. — Я не могу позволить, чтобы это продолжалось. Ты не должен больше быть в бегах и развращать эту юную душу. Тебе следует постараться стать для него примером.

— Конечно же, я постараюсь, конечно, — заверил Тоуд. — Только позвольте нам сойти на берег, потому что взятый курс мне совсем не нравится. И клянусь, я буду хорошим и никогда не стану сбивать моего друга с пути истинного. Мы будем…

— Этого недостаточно, Тоуд. Если бы Барсук был здесь, да и Крот тоже, я знаю, что бы они сказали.

— Во всяком случае, они бы меня поняли лучше, чем ты, Рэтти.

— Они поняли бы тебя так же, как. я, и не более того, — возразил Рэт. — Так вот, я хочу, чтобы ты подал этому несчастному и испорченному юноше единственный достойный пример, который можно подать в данной ситуации. То есть чтобы ты пошел со мной и сдался властям.

— Но меня накажут, Рэтти! — с ужасом воскликнул Тоуд. — Я уверен, они…

— Может быть. И за дело! Но ты должен воспользоваться этим шансом, потому что это единственный достойный выход.

Как отчаянно озирался Тоуд, придумывая хоть какой-нибудь способ удрать, как жалобно плакал и умолял позволить ему уйти, пусть одному! Наконец, как похожа на него была последняя попытка спастись: он попробовал допрыгнуть с перил до берега и свалился в воду. Его выловили, обсушили и, больше не доверяя ему, привязали к полубаку, как бунтовщика, поручив крупному и здоровому мистеру Броку приглядывать за ним. После чего Рэт незамедлительно взял курс на Тоуд-Холл. Ужас, охвативший Тоуда при мысли о том, что его ожидает, нарастал по мере их приближения к Ивовым Рощам. А мольбы его становились все жалобнее, сменяясь изредка попытками подкупить Рэта. Но Рэт никогда бы на это не пошел, хоть и отвязал Тоуда, когда тот немного успокоился.

Когда прошли последний поворот реки перед поместьем Тоуда, он съежился, закрыл лицо, не желая ни видеть своих врагов, ни слышать грубую команду скрестить руки за спиной, чтобы надеть на него наручники. А глазам остальных представилось прелюбопытнейшее зрелище.

Весть об их прибытии, должно быть, опередила их, потому что на реке стояло несколько лодок, полных ликующего народа, а на прибрежных ивах вдоль берега развевались флаги. К лодочному сараю Тоуда была прибита огромная доска со странными словами:

«ДОБРО ПОЖАЛОВАТЬ ДОМОЙ,

МИСТЕР ТОУД!

СЛАВА ГЕРОЮ И БУДУЩЕМУ МУЖУ!»

Тоуд слышал гул народного ликования, но принял его за крики полицейских, пришедших арестовать его, и забился в дальний уголок катера, чтобы урвать еще несколько минут свободы. Зато Рэт мгновенно оценил ситуацию и остался ею весьма недоволен. Более того, он воочию наблюдал, как возрастало восхищение юного Графа Тоудом.

Рэт спустился вниз обрадовать Тоуда.

— Так, значит, меня не арестуют? — воскликнул Тоуд. — Не бросят в тюрьму?

— Нет, Тоуд, похоже, тебе ничто не угрожает.

Тоуд встал, выглянул в иллюминатор и увидел ликующих слуг Тоуд-Холла с Прендергастом во главе.

— О, ну разве я не умен? — тут же принялся он хвастаться. — Разве все, что я делаю, не блестяще?

Рэт отчасти был рад за Тоуда, но помрачнел от этого неуместного взрыва самовосхваления и его дурманящего влияния на молодого Графа. Брок, со своей стороны, был несколько смущен, потому что не так представлял себе возвращение домой, да и Тоуд-Холл показался ему совсем не таким, каким он его помнил.

Но, как бы там ни было, Тоуд вернулся домой и тем самым опять подтвердил, что Судьба за него и, следовательно, против всего справедливого, разумного, доброго и хорошего. Однако, прежде чем ступить на собственную землю, поддерживаемый под локоть неоценимым Прендергастом, он чуть помедлил и спросил:

— Что это?

— Сэр?

— Этот плакат. Там ведь еще кое-что написано, кроме «Добро пожаловать домой» и «Слава герою»?

— Похоже на то, сэр, — согласился Прендергаст.

— Там еще написано «Будущему мужу», — хмуро сказал Тоуд.

Какая зловещая тень омрачила его душу? Что заставило его взглянуть на свой особняк и террасу? Там он увидел странное сооружение из цветов и шелка, невольно напомнившее ему паутину экзотического паука.

— Разве я женюсь? — удивленно спросил Тоуд.

— Смотрите, ваша избранница ждет вас, — сказал Прендергаст, указав на террасу.

Цветы! Теперь Тоуд разглядел, что это цветы, в основном розы. И расположены они в форме отвратительно алого сердца, в центре которого покачивается женская фигура, помахивая рукой.

— Что это? — похолодел Тоуд.

— Мадам сочла уместным составить к вашему возвращению эту романтическую композицию, — пояснил Прендергаст, — сердцем которой является она сама.

— О, конечно, нам следует отдать ей должное, — сказал неблагодарный и непостоянный Тоуд, — но, право же, Прендергаст, обручение — это одно, а женитьба — совсем другое! Нам следует подождать еще несколько месяцев, а то и лет…

Тут Прендергаст буквально втолкнул своего заупрямившегося хозяина на террасу, и не успел Тоуд и слова вымолвить, как его крепко обхватили пухлые ручки Мадам, волна ароматов ее духов и пудры, роз и орхидей ударила ему в нос, и он был немедленно покрыт сотнями поцелуев.

Тоуд барахтался, пытаясь вырваться, и судорожно хватал ртом воздух, думая: «Стоило проделывать такой долгий путь, пытаясь сохранить свободу, чтобы у тебя ее грубо отняли, едва ты вернулся домой!»