Ион Крянгэ - Румынские сказки

Ну, а Белый Арап вперёд вышел, царю, как положено, поклон отвесил и говорит:

— Твоё царское величество! Его светлость племянник могущественного Зелен-царя, наверно, уж ждёт меня с нетерпением… Думаю, что теперь твоё величество отдаст нам свою дочь и мы оставим тебя в покое, отправимся восвояси.

— Ладно, добрый молодец, — процедил сквозь зубы царь, посматривая на них искоса. — Придёт и для этого время. А пока что закусите немного, а то ещё скажете, что ушли из моего дома голодными.

— Святое слово, твоё величество, изволил вымолвить, — обрадовался Голодище, — а то у нас животы совсем подвело.

— Может, ты нам и выпивку какую выставишь, твоё величество, — попросил Жаждище, — а то у нас глотка совсем пересохла.

— Да что вы клянчите, — оборвал их Глазище, подмаргивая, — его величество сам знает, что нам надобно.

— Я тоже так думаю, — поддержал его Птицежор-вышегор-ширеширище. — Коли мы к царю в гости попали, то уж не бойтесь, его величество о нас позаботится — обогреет, накормит, да и выпить поднесёт.

— А как же иначе, — пробормотал Морозище, лязгая зубами и дрожа, как в ознобе. — Всем известно, что его величество — отец всех голодных и жаждущих. Потому-то я и радуюсь, что хоть немного согреюсь, когда выпью винца — крови господней.

— Да замолчите же наконец! — прикрикнул Голодище. — Хватит и одной дубинки, чтоб целый воз горшков расколоть. Не надоедайте больше его величеству. Он ведь тоже человек… Это нам, голодранцам нищим, трудно гостей потчевать как положено, а для целого царства-государства — это плёвое дело, вроде как укус блошиный.

— Что до меня, то жратва — это баловство одно, — возразил Жаждище, — вот выпивка — это стоящее дело. Попросил бы я твоё царское величество, коли решишь ты нас угостить, как задумал, вели выставить выпивки побольше, в ней ведь вся сила, вся отвага. Говорят же: побольше пей — горе развей! Только, сдаётся мне, разболтались мы, и его величество уж не знает, как нам и угодить получше.

— Хоть бы поскорей пожрать дали чего-нибудь, — вздохнул Голодище, — а то с голоду вовсе обессилели, сердце заходится.

— Да подождите вы! — успокоил их Глазище. — Небось не мыши у вас в животах ночевали. Вот-вот жратву и выпивку выставят, вы только брюхо наготове держите.

— Сейчас подадут вам есть и пить, — сказал царь. — Только худо вам будет, ежели не справитесь со всем угощеньем. Хлебнёте вы со мной горя… Не думайте, что шучу.

— Пошли нам бог горя такого, а не другого, твоё величество, — гаркнул Голодище, а сам руками за брюхо держится.

— А твоему величеству дай бог думу добрую да руку щедрую, чтобы выставил ты нам всякой еды да выпивки побольше, — пробормотал Жаждище, глотая слюни. — Насчёт жратвы да выпивки мы всегда самые первые; вот работа — это уж не про нашу честь, пусть другие, сумасшедшие, ею пробавляются.

Слушает царь, молчит и только зубами от злости скрипит да про себя думает:

«Ладно, ладно! Баламутьте вы море пальцем, только посмотрим, что запоёте, когда на дно угодите. Наплачетесь вы тогда!»

Подумал он так и ушёл в свои хоромы.

Не много времени прошло — притащили им двенадцать возов с хлебом, двенадцать жирных коров зажаренных и двенадцать бочек вина, да такого крепкого, что только глотнёшь, сразу ноги подкашиваются, глаза стекленеют, язык к нёбу прилипает, и начинаешь ты лопотать по-турецки, хоть ни аза не смыслишь. Посмотрели Голодище и Жаждище на угощенье и повелели всем остальным:

— Ну, вы жрите и пейте первые, сколько в вас влезет, только не вздумайте всё проглотить и выпить, а то несдобровать вам, сживём со свету.

Белый Арап, Морозище, Глазище и Птицежорище взялись тогда за дело, наелись и напились до отвала. Да толку мало. Даже незаметно было, много ли, мало ли они съели-выпили, угощенье было выставлено на славу, одним словом — царское.

— Ну, а теперь убирайтесь отсюда, калеки маломощные, только зря угощенье расковыряли, — закричали Голодище и Жаждище, — им совсем уж невтерпёж стало, так им животы от голода и жажды свело.

И вот начал Голодище в рот зараз по целому возу хлеба отправлять и по целой жареной корове уписывать, так что не успел никто оглянуться, как он уже всё сожрал, со всем управился, словно и не выставляли ему никакой еды. А Жаждище выбивал днища из бочек и высасывал их одним глотком. В два счёта он все бочки досуха осушил, так что не осталось в них хоть капельки вина на клёпках.

Проглотил всё Голодище и начал швырять костями в царских слуг да вопить во всю глотку, что от голода помирает.

А Жаждище — тот орал не своим голосом, что подыхает от жажды и как полоумный расшвыривал во все стороны клёпки и днища.

Услышал царь в своих хоромах рёв и грохот, всполошился, выбежал, увидел, что гости натворили, и за голову схватился.

«Ой-ой-ой! — подумал он горестно. — Вот какую напасть послал господь бог на мою голову. Видно, вправду напоролся я на настоящих людей».

А Белый Арап вновь вышел вперёд, встал перед царём и говорит ему:

— Желаю много лет здравствовать, светлый царь! Ну теперь, думаю, отдашь ты нам свою дочь, а мы оставим тебя в покое и двинемся восвояси, а то племянник Зелен-царя ждёт нас, не дождётся…

— Ладно, добрый молодец, всё в своё время, — пробормотал сквозь зубы царь. — Только наберитесь ещё чуточку терпенья, дочка-то моя не простого рода, не нищенка приблудная, чтобы так сразу её забирать. А ну, поглядим, что же это у нас получается. Поели и выпили вы впрямь каждый за сотню, теперь и поработать полагается. Вот смотрите: здесь смешаны в одну кучу мера макова семени и мера песка самого мелкого, вот вы до завтрашнего утра и отберите семя маковое от песка да уложите отдельно. Только худо вам будет, если найду я хоть одну песчинку среди мака иль одно семечко в песке. Выполните эту работёнку, тогда я ещё посмотрю, как быть… А коль не выполните, головой поплатитесь за то, что дерзки и наглы были с моей царской особой, чтобы и другим неповадно стало, глядя на ваши муки.

Сказал царь эти слова и ушёл по своим делам, оставив гостей самих из беды выпутываться.

А Белый Арап и друзья его только руками развели, не знают, как тут быть, что делать.

— Да, это уж не шутки шутить, — сказал Глазище. — Как с эдакой мелочью справиться? И впрямь вредный и злой человек этот Рыжий царь. Я-то, хоть теперь и темно, хорошо отличаю, где мак, где песок, да только чтобы в срок отобрать и разложить эдакую мелочь, нужны быстрота и ловкость муравьиная. Видно, правильно сказал тот, кто сказал, что рыжего человека пуще всего остерегаться надо, потому что он как есть чёрт.

Вспомнил тут Белый Арап о муравьином крылышке, вытащил его, высек огонь, поджёг кусок трута, а потом и крылышко. И тут сразу со всех концов света начали стекаться к нему муравьи, видимо-невидимо, тьма-тьмущая — и под землёй ползут, и по земле бегут, и по воздуху летят, конца-края не видать. В мгновенье ока отделили они маковое семя в одну сторону, песчинки в другую. Хоть сотни тысяч заплати, всё равно не найти ни одной маковинки в песке, ни одной песчинки в маке. А потом на самой заре, когда сон слаще и даже земля спит, множество малых мурашек заползли во дворец и давай спящего царя кусать да жалить так больно, словно огнём жгли. Вскочил царь с постели как встрёпанный. Не удалось ему, по своему обыкновению, всласть похрапеть до самого обеда. Вскочил царь и принялся постель перетряхивать, искать, кто его так искусал. Но найти ничего не нашёл, — муравьишки все сгинули, словно под землю провалились.