Ион Крянгэ - Румынские сказки

— За этим ли дело стало, хозяин?

— А за чем же, Кирикэ? Не знаешь разве, что перво-наперво брюхо, а уж потом всё остальное?

— Ну, хозяин, если на то пошло, то уж я постараюсь, чтобы ты с пшеницей был и имел, из чего хлеб да калачи печь не только к свадьбе, но и к крестинам.

— Откуда, Кирикэ?

— Видишь, там вдалеке поле спелой пшеницы?

— Вижу.

— Ступай тотчас же к помещику, скажи, что берёшься сжать и собрать ему в скирды весь его хлеб и денег за работу не берёшь, а просишь столько пшеницы, вместе с соломой, сколько унесёшь на спине с твоим работником.

— Как так, Кирикэ? Видно, ты не в своём уме… Уж не думаешь ли, что одни мы сумеем сжать и собрать такую уйму пшеницы, ведь на это сотни и тысячи рук нужны, не шутка. И всего-то ради двух охапок пшеницы? Какой же дурак за это возьмётся?

— Хозяин, коли хочешь знать, кто я таков и на что горазд, послушай меня, ступай к барину и скажи ему, как я тебя научил.

То думает Ипат — пойду… то десять раз — нет. В конце концов собрался он с духом, пошёл на барский двор. Явился к барину, говорит:

— Не прогневайся, барин! Нет ли нужды в жнецах?

— Есть, и даже большая, человек добрый; видать сам бог тебя послал. Совсем поспела пшеница, жатву откладывать нельзя.

— Я, барин, сжать её берусь.

— Как так, один?

— Уж это моё дело, барин. Берусь и в скирды её сложить. Разве не по-деловому говорю?

— Как вижу, расчёт у тебя на много рук.

— Много ли, мало ли, барин, сколько бог даст, лишь бы дело сделать.

— Сколько ж ты просишь за всё?

— Сколько прошу, барин? Как сложу тебе хлеб в скирды, позволь мне столько пшеницы забрать, вместе с соломой, сколько унесём на спине я с мальчуганом моим.

— Ты что, всерьёз говоришь или шутишь?

— Упаси боже, я всерьёз говорю, барин.

Подумал барин, что не в своём уме Ипат и, чтоб отвязаться, говорит:

— Если так, человек добрый, завтра же с утра принимайся за дело. Посмотрю, каков ты работник, тогда в цене и сойдёмся.

— Цена, барин, как было сказано.

— Ладно, ступай, ступай; там будет видно!

Вернулся Ипат домой, а Кирикэ спрашивает!

— Ну, хозяин, как с барином столковался?

— Да как? Взялся я хлеб ему сжать и в скирды вложить, как ты сказал, но страх меня взял, когда прошёл я вдоль поля и увидел, до чего оно велико. Трудное дело мы затеяли, вряд ли его до конца доведём. Барин меня и вовсе за сумасшедшего посчитал. Да и не без причины, как видно. Чёрт его знает, как нам тут быть!

— Будь покоен, хозяин, положись на меня… — отвечает Кирикэ. — Прихватим-ка лучше всё, что нужно, и отправимся нынче же вечером, чтобы рассвет нас в поле застал.

Вот пускаются оба в путь. К вечеру, как пришли, говорит Ипат:

— Видишь, Кирикэ? Не шутка ведь. Сдаётся мне, тут нам несдобровать!

— Знаешь что, хозяин? Ложись лучше спать, утром поговорим.

Ипат, с заботой на сердце, прилёг на траву и, усталый, крепко заснул. А Кирикэ, кто его знает как, вмиг всю нечистую силу собрал и на работу поставил. Одни жнут, другие снопы вяжут, третьи копнят и копны дыханием сушат, четвёртые убирают и скирдуют. Чёртова страда, иначе не скажешь!

Проснулся Ипат на рассвете, оглянулся и обомлел: вся работа сделана. Где прежде нива была, скирда большая стоит и две поменьше торчат на гребне холма, а Кирикэ словно сквозь землю провалился. Со страху дыбом встали у Ипата волосы, кинулся он во все стороны, ищет Кирикэ. Только когда увидел его спящим на верхушке скирды, опомнился немного. А тут и барские слуги ни свет ни варя встали, в поле пришли посмотреть, как дело идёт. Когда увидели, перепугались очень и — бегом к хозяину. Барин проворно с постели встал, вскочил на коня, духом одним примчался в поле — и такое чудо увидел, какого испокон веков никто не видел и не слыхал!

— Ну, барин, работа готова, — сказал Ипат. — Хорошо, что сам пожаловал, при тебе расчёт получать будем.

Не долго думая, снимает Кирикэ верёвку, которой был подпоясан, накрепко перевязывает большую скирду, на спину взваливает — и ходу. Остолбенел барин, глядя ему вслед. Как бы не взвалил на себя Ипат остальные скирды, и по миру его не пустил. Заскрипел он зубами со злости, но делать было нечего. Не зная, как быть, ласково сказал он Ипату:

— Человек добрый, вот тебе деньги взамен остального хлеба, и оставь меня в покое! Не думал я, что сам чёрт тут замешан.

— Избави боже, барин! Христос с нами! Сгинь, сгинь! Да нет же, барин, наработались мы, так что сердце зашлось

— Да не морочь ты меня, мил-человек, тебе ли меня полевой работе учить? Не со вчера я пшеницу сею, имел с жнецами дело. Может, и не сам ты чёрт, всё равно тут дело нечистое. А впрочем, что мне до вашей души! Вам ответ держать. Получай деньги, как я сказал, и ступай-ка лучше к другим, потому что я и так уж здорово влип.

Обрадовался Ипат, взял деньги, как сторговались, и пошёл за Кирикэ вслед. Приходит домой, а там уже всё обмолочено, свеяно, смолото; снова всё успел провернуть Кирикэ. Тут уж и вовсе не знал Ипат, что подумать. Чуть было сам не поверил, что с чёртом спутался.

— Слышь, Кирикэ, барин хоть и знатная птица, а дурака свалял. Ещё он мне и деньжат дал в придачу.

— Что ж, пригодятся и деньги, хозяин. Сунь в кошелёк и молчок. Знал я, что и на расходы нам будет.

На другой день говорит Кирикэ:

— Ну, хозяин, верно, больше не станешь спорить? Не сегодня-завтра мой срок выйдет, без меня останешься. Прежде ещё куда ни шло: привык ты один обходиться, но теперь туго тебе придётся, да и хозяйство у тебя стало большое. Что же ты, женишься или нет?

— Право, Кирикэ, не знаю, что тебе и сказать. Вроде и женился бы, подвернись жена подходящая. Но боязно, как бы не взять себе чёрта на голову: с музыкой в дом приведу, а после тыща попов не избавят; выйдет мне тогда это боком!

— Вот, значит, чего ты боишься, хозяин! Ну, раз так, положись на меня; такую я тебе жёнушку отыщу, каких больше в целом свете нет. Потому что женское сердце у меня как на ладони. Скажу, не хвалясь, что знаю я всё их нутро. Ночью во тьме могу невесту тебе выбрать. Для другого не стал бы возиться, хоть бы золотом меня осыпали. Но ради тебя — дело другое. Уж очень хочу тебя человеком сделать, в ряду со всеми. Сам видишь: другие, не лучше тебя, только по этой причине нос задирают. Будто ты жену прокормить не способен.

— Чудной ты какой-то, Кирикэ! С ума человека сводишь своими речами. Вот так свата нашёл я себе! Не знаю, кто тебя в мой дом подослал, но, ей-богу, смышлён ты, ничего не скажешь. Временами стою и думаю, откуда у тебя сила такая? Нет-нет, да и скажу вместе с тем барином: человек ты, чёрт ли, призрак ли, только дело тут не совсем чисто. Однако будь ты хоть кто, а пригодился мне крепко! Но скажи, как мне жену выбирать будешь?

— А вот как, В воскресенье пойдём с тобой в деревню на хоровод. Я с мальчиками в стороне постою, а ты в пляску вступай с девушкой, что приглянется. Я её тоже хорошенечко разгляжу и тебе потом растолкую, какова она есть.