Тамара Крюкова - Хрустальный ключ

Дети напряженно глядели на седло. Петька подошел, попробовал его на прочность и с облегчением вздохнул. Подпруга крепко держала седло на спине скакуна.

«Хорошо, что на этот раз зернышко правильное», — Даша с облегчением вздохнула, но Петьке ничего не сказала.

Конь склонился над яслями. Петька посмотрел в сторону избы, немного подумал и решился:

— Ладно, пока он ест, пойдем на малыша посмотрим.

Дети осторожно прошмыгнули в дверь. Жилище богинок было неуютным и неопрятным под стать хозяйкам. Посреди темной горницы возвышалась закопченая печь. Возле окна стоял замызганый стол, по стенам — плохо обструганные полати, с набросанным на них грязным тряпьем, а в углу люлька, в которой лежал, выпроставшись из рваных пеленок, бледный, тщедушный младенец. Его голова казалась непомерно большой для худенького тельца.

Петька и Даша склонились над люлькой.

— Бедолага. Как же его угораздило сюда попасть? — покачал головой Петька.

Малыш глядел на ребят ясными васильковыми глазами. Вдруг он потянулся к Петьке крошечными ручонками.

— Смотри-ка, он меня признал, — улыбнулся Петька.

— И кто же это к нам пожаловал? — услышали дети за спиной скрипучий голос.

Из-за печи вышла старуха с бородавкой и, довольно потирая сморщенные ладони, уставилась на ребят.

Петька с Дашей не заметили, что не все кукушки улетели в лес. Одна из них осталась в избе. Ребята были застигнуты врасплох. Старуха прошаркала к двери и преградила детям путь. Она стояла, пристально разглядывая нежданных гостей, и бормотала что-то себе под нос. Даша подвинулась поближе к Петьке и исподлобья смотрела на бабу-ягу. Вдруг та всплеснула руками.

— Ах вы гости дорогие, некупленные, даровые! Что ж вы так оробели, касатики? Неужто бабушку испугалися? Мы детушек не обижаем. Ежели какой малютка от дома отбился, мы его приютим, да обогреем. Мы и вас приветить рады. Нежданный-то гость лучше жданных двух, — хитро прищурившись, слащаво прошамкала старуха.

— Спасибо, но мы ненадолго. Нам дальше ехать надо, — сказал Петька.

— А куда ж такая спешка? В торопях только блох бить. Вы, гляжу, умаялись, уморились. Дам я вам настоечки целебной. Кто ее пьет, тому она силы прибавляет, и жизнь краше делает. Всяк, кто ее испробует, скажет, что лучше нее ничего на свете нету, — старуха подошла к печке, отодвинула заслонку, вытащила из печи кринку с той самой мутной жидкостью, которой богинки поили ребенка и, пробормотав над ней заклинание, осторожно, чтобы не расплескать, налила в глиняные кружки.

— Попейте, настоечки-то. Сразу легше станет, — она протянула кружки детям и нараспев произнесла:

Богинка посмотрела на Петьку долгим пронизывающим взглядом, и он, к своему ужасу и удивлению, увидел, что рука его сама собой поднимается и подносит кружку к губам. Петька с трудом сбросил с себя наваждение и, резко кивнув на окно, сказал:

— Ой, чего это там? Кто-то еще пришел?

— Кто? — удивилась старуха и, повернувшись к детям спиной, высунула длинный нос в окно.

Не теряя ни секунды, Петька выплеснул зелье под полати, знаком приказал Даше сделать то же самое и поднес пустую кружку к губам. Когда богинка повернулась от окна, она увидела, что дети покорно пьют зелье.

— Померещилось тебе. В наши края редко гости захаживают, — проквохтала ведьма.

— Наверное, показалось, — согласился Петька, возвращая старухе пустые кружки.

— Ну, вот и молодцы, что так быстро управились, — одобрительно кивнула богинка. — А теперь, коли истома на вас найдет, на полати прилягте.

— Ладно, — кивнул Петька и изобразил зевоту. На удивление у него вышло до того хорошо, что Даша, глядя на брата зевнула по-настоящему.

Богинка довольно потерла ладони и прошепелявила:

— Отдыхайте, почивайте, а я тем временем других бабушек кликну, мигом обернусь. Уж как мы вас приветим!

Под пристальным взором уродливой старухи, Петька улегся на полати, застеленные грязным рваньем, и уложил рядом с собой брезгливо поморщившуюся Дашу. Сквозь полу прикрытые ресницы он видел, как ведьма прошаркала к двери. Через минуту со двора донеслось хлопанье крыльев, и с заунывным криком кукушка улетела в лес.

Ребята мгновенно вскочили и бросились к двери. Младенец в люльке захныкал, будто понимал, что Петька с Дашей убегают, оставляя его одного. Мгновение поколебавшись, Петька вернулся к люльке. Малыш отчаянно тянул к нему ручонки и жалобно попискивал. Худенький и иссохший, он перебирал в воздухе ножками-ниточками, словно хотел убежать. С крошечного сморщенного личика на Петьку глядели не по-детски печальные, голубые, как два лоскутка неба, глаза.

— Ну что с тобой делать? — в отчаянии сказал Петька и неумело взял ребенка на руки. Тот затих и крепко уцепился за Петькину рубашку, сжав ее в крохотных кулачках. Сам того не ожидая, Петька принял решение.

— Знаешь что, давай заберем его с собой, — сказал он сестре.

Возле Даши шевельнулось темное пятно. Раньше ей всегда хотелось иметь младшего братишку или сестренку, но видя, как заботливо Петька прижимает к себе малыша, она недовольно закусила губу. Что если Петька будет любить маленького больше, чем ее?

— Ты что? Куда мы его денем? — ревниво спросила она.

— Не знаю. Потом что-нибудь придумаем. Не оставлять же его здесь, решил Петька.

Из лесу донеслось отдаленное кукование. Во дворе призывно заржал двоедушник.

— Они возвращаются! Бежим! — крикнул Петька и с младенцем на руках выскочил из избы. Даша насупилась. Раньше Петька брал ее за руку, а теперь тащит эту пигалицу.

Во дворе, пританцовывая от нетерпения, ребят поджидал скакун, готовый отправиться в путь.

Двоедушник опустился на колени, чтобы ребятам было сподручнее забраться в седло, но в этот миг мышцы его заиграли, подпруга лопнула, и седло исчезло, как не бывало. Перед детьми стояла страшная помесь гигантского волка с конем. В другое время Петька подумал бы, что волк с лошадиной головой выглядит забавно, но сейчас детям было не до смеха. Кукованье приближалось. Кукушки слетались в свое гнездо.

— Так я и думал, что просяное зернышко не сработает! — сокрушенно воскликнул Петька.

— А еще ребенка тащишь, — язвительно произнесла Даша.

Петька перехватил младенца в одну руку, другой подсадил Дашу, а потом и сам вскарабкался на волчью спину. Теперь, когда ему приходилось и держать ребенка, и править, и следить за тем, чтобы Даша не упала с коня-волка, Петьке не хватало рук.

— Вот видишь, я же говорила, что он будет только мешаться, — надулась Даша, не делая ни малейшей попытки помочь брату. Пятно, ползущее за ней по пятам, еще заметнее потемнело.