Валентин Беспалов - Волжские сказки

— Ш-ш-шалишь, ш-шалун?

Ёж приготовился было наколоть на иголку яблоко, да услышал голос ужа, побросал яблоки, навострил иголки, и к пню побыстрее. А увидел Патрикеевну, попятился и неожиданно для себя прокуковал:

— Не ку-упишь!

Сокол услышал кукование и камнем к пню. А ну, разжива на обед? Увидел ежа, заорал бараном:

— Бе-беда!

Неподалёку Серый Кум к оврагу пробирался. Услышал бараний разговор, навострил уши — и к пню. Выскочил из кустов, хвост трубой, глаза горят, а вместо барана на него сокол уставился. Отскочил от сокола Серый Кум, свистнул сусликом:

— Ф-фьють!

На суку дремала Сова-умная голова. Она встрепенулась и ринулась к пню. Хлопнулась у пня, глаза по тарелке. Вместо суслика, Серый Кум! Сова расстроилась и со всего маху гусем:

— Ого-го!

Мог ли упустить гуся орлан? Пал к пню, а вместо гуся Сова-умная голова клюв выставила. Не сдержался орлан, захохотал филином:

— Ах-ха-ха!

Всполошилась сорока Белобока. С каких пор в лесу завёлся филин? Свалилась около пня, увидела орлана, взвизгнула поросёнком:

— Хрю-рю-рю!

— «Эге! Должно Хавронья!» — вскинулся тигр и полосатой тенью к пню. А как увидел сороку Белобоку, залился курицей:

— Ко-ко-ко!

Ласка прислушалась к приятному голосу курицы — шасть к пню. Налетела на тигра, фыркнула глухарём:

— Чу-чуф-чуф!

«А никак глухарь голос подаёт?» — засуетилась рысь — и скок к пню. Увидела ласку, каркнула вороной:

— Кар-ртина!

Тут звери и птицы опамятовались, заревели, засвистели:

— Эдак-то мы пропадём! Эдак-то мы с голоду помрём!

И к мастерской, с ослом потолковать. А вместо осла — воробей. Он и слушать никого не стал, отчирикал по всем статьям:

— И какой это осёл вам голоса раздавал? Сами что ли не можете разобраться?

И дверь на запор.

Нечего делать зверям и птицам, сами стали голосами меняться. А опыта никого. Менялись — недоменялись. Выпь и до сих пор быком ревет, гусь ужом шипит, сойка по-собачьи лает, скворец вороньи коленца выкидывает.

Как-то шёл лесом плотник и видит: нарубил дровосек две больших вязанки дров, за третью берётся. Жалко стало ему дровосека, говорит:

— Давай помогу, третью вязанку тебе нарублю.

Когда плотник нарубил третью вязанку, дровосек его поблагодарил.

На второй день дровосек нарубил одну вязанку дров и, как только завидел плотника, сам его окликнул:

— Эй, друг, помоги!

Плотник ни слова не сказал, принялся рубить дрова, а дровосек сидел на пеньке и старательно подсказывал, как лучше рубить дрова. Плотник нарубил две вязанки дров, и дровосек сказал:

— Молодец! У тебя неплохо получается.

На третий день не успел плотник показаться на просеке, как дровосек закричал:

— Где же ты шатался? Разве не знаешь, что мне надо помогать? Давай-ка берись за топор побыстрее, а то не успеешь до вечера три вязанки нарубить.

Когда закончил плотник работку, дровосек сказал:

— Завтра, дружище, приходи пораньше, а то мне нужно сходить в село.

— Ладно, — ответил плотник, — но я прошу тебя прийти вечерком помочь мне.

— Не могу, а помогу, — поморщился дровосек, знай мою доброту.

На другой день дровосек пришёл к вечеру. Он похвалил плотника за работу и нарубил одну вязанку дров.

Плотник поблагодарил за помощь и сказал:

— Я тебя, дровосек, попрошу завтра с полдня прийти, а то топор, боюсь, затупится.

— Ладно уж, хоть и не могу, а так уж и быть, помогу! — с неохотой согласился дровосек.

На другой день он пришёл с полдня, и ему пришлось рубить две вязанки дров.

— Смотри, плотник, неплохо я тебе помог, сказал он. — Спасибо говори.

— Спасибо, — вздохнул плотник, — я ещё разок тебя обеспокою. Приди завтра с утра, добрая душа, а то мне надо в село сходить.

Дровосек пришёл с утра. Нарубил он вязанку дров, а плотника нет. Взялся он за вторую вязанку. Нарубил, а плотник как в воду канул. Делать нечего, принялся дровосек за третью вязанку… Дрова-то ему нужны, не плотнику. Рубит, а сам с обидой размышляет: «Вот же какая несправедливость. Я этому плотнику и не мог, а сколько помог, а он и не торопится прийти мне на помощь!»

Однажды жили да поживали старик со старухой. Было у них две дочки. Старшая все ближе к старику. И умница, и помощница. Обед сварит, обед в поле принесет, пахать поможет, песенку сложит да вопросов назадает. А младшенькая — старухина забавушка.

И день и ночь старуха на старшую ворчит. И непокорлива, и поперечница, и некрасива, и спесива, и работой не таровата, а на лень богата.

А младшенькая всем выдалась. И умница, и разумница, и красива, и послушлива:

И постельку дает свою убирать,

И платьице дает на себя надевать,

И уроки дает за себя учить,

И на шее дает себя возить.

Вот так и оделяла старуха старшую дочку кочергой и шишками, а младшенькую пирогами да пышками.

Как-то старуха целый день языком трепала, устала и сказала:

— Надоело мне язык трудить, невмоготу стало с непокорливой старшей жить. Вези, старик, свою потатчицу куда хочешь. То ли в поле, то ли в лес, одно бы — с глаз долой.

Что делать старику? Надо везти, а то поедом заест старуха старшую дочку, да и его источит хуже ржавчины. А куда вести, не задача — зимой все дороги белые.

Запряг старик ни свет, ни заря лошадёнку, усадил дочку в дровни, прикрыл рваным тулупчиком, бросил вожжи, и поплелась лошадёнка, куда ноги повели. А ноги прямо в лес наладились. Привыкла лошадёнка зимой в лес по дрова ходить.

Волочит лошадёнка дровни мимо сосен высоких, мимо дубов широких и вдруг — полянка. А на полянке избушка на курьих ножках, пирогом подпёрта, блином прикрыта.

— Вот тебе и хорошо тут будет, — сказал старик.

Ссадил дочку, дал просо на кашу, лошадь заворотил и домой уехал.

Осталась дочка одна. Истолкла немного проса, каши сварила. Одной не съесть, а угостить некого. Тут и вспомнила, как лесом ехала. Холодно в лесу и голодно. Вдруг кто отзовётся? Или заинька беленький или волченька серенький. Всё живая душа рядом будет.

Вышла девушка на крылечко, зовёт:

— Кто в лесу мёрзлом, кто в лесу тёмном, приходи ко мне гостевать, каши поесть, сказочку послушать.

Мимо избушки как раз Морозец попрыгивал, поскакивал, серебряные серёжки на деревьях развешивал. Понравились ему приветливые слова девушки, вздумал в гости завернуть, каши поесть, сказочку послушать.

Скинулся молодцом — златошвецом, спрашивает:

— А хорошую сказочку расскажешь?

Отвечает девушка:

— Сначала погрейся, каши попробуй, а там уж и сказочка поспеет.

Завела гостя в избушку, кашей накормила, кашу сказочкой приправила.

Понравилась сказочка Морозцу, он так и заладил: