Андрей Максимов - Сказки для тебя

Компьютер говорил ей:

– Молодец, Пловчиха, интересно рассказываешь, – и смотрел на Серую Мышь внимательно и с нежностью.

И вот, что интересно: чем больше он слушал Пловчиху и смотрел на неё, тем отчётливей ему казалось, что он теперь знает, что такое его душа.

И ещё Компьютер совсем перестал думать о том, как стать счастливым. Ему было и так хорошо. А когда хорошо – что Компьютеру, что человеку – про счастье как-то не думается.

Вот такая история про Компьютер и Серую Мышь по имени Пловчиха, представляешь?

Как будешь в зоопарке – непременно найди клетку, в которой сидит хамелеон. Есть такой зверёк, похожий на ящерицу. У него – большие, удивлённые и несколько обиженные глаза.

И есть, скажу тебе, на что обижаться!

Дело в том, что люди решили, что хамелеон – это буквально символ непостоянства!

Взрослые наверняка будут говорить тебе: «Хамелеон – он такой непостоянный! Он вечно меняет цвет! В зелёной траве он становится зелёным. А в жёлтой, понимаешь ли, жёлтым!»

Взрослые, конечно, много чего знают: с этим было бы нелепо спорить. Но иногда они не в курсе чего-то самого главного.

И я тебе сейчас про это главное расскажу.

Все дело в том, что хамелеон родился ужасно добрым. Добрым, но ужасно. Так бывает.

От этого-то он и погорел. Так тоже случается.

Бывало, притопает к нему огромная бегемотиха и попросит ласково:

– Не мог бы ты, любезный хамелеон, стать такого цвета, который не видел никто? Этим бы ты очень повеселил моего малыша – бегемотика.

Хамелеон не умел отказывать, и выполнил просьбу бегемотихи. Правда, его никто не увидел. Потому что он стал такого цвета, который не видел никто. А бегемотик очень смеялся!

Или, например, подойдёт к нему жираф и попросит:

– Если ты не можешь стать таким же высоким, как я, то стань, пожалуйста, пятнистым. И я обрадуюсь.

Кому охота становится пятнистым? Вот и хамелеону не хотелось. Но жираф очень просил…

С тех пор так и повелось: кто ни попросит хамелеона цвет изменить, он никому не отказывает никогда.

Звери ругали хамелеона за непостоянство.

Они говорили:

– Нельзя дружить с тем, кто непостоянен даже в собственном цвете!

Звери осудили хамелеона на вечное одиночество. Когда они осуждали его – глаза у них горели любопытным блеском.

А потом, трусливо озираясь, подполз к хамелеону маленький ужонок и попросил:

– Стань, пожалуйста, зелёным. Тогда ты совсем растворишься в траве, и с тобой можно будет играть в прятки.

Больше всего на свете хамелеон не любил играть в прятки: ему не хотелось прятаться, а, наоборот, хотелось кричать: «Я тут! Увидьте меня!»

Но хамелеон не умел отказывать: вот и приходилось зеленеть.

Не всякий, даже умный взрослый скажет, как выглядит хамелеон. Но любой знает, что он – символ непостоянства и ветрености.

Но тебе-то теперь известно, что хамелеон, может быть, самое постоянное существо на Земле. Он верен доброте.

В чём его вина?

Так что ты обязательно подойти к клетке с хамелеоном и скажи ему что-нибудь доброе. Он поймёт, я точно знаю.

Договорились?

Сказки – это, конечно, существа. Даже и не стоит в этом сомневаться: раз существуют, – значит, существа. Но вот всякие иные существа – рыбы, птицы или даже тигры – существуют, где им положено. Ты ведь, когда выходишь из дома, совершенно не опасаешься встретить на улице рыбу или, скажем, тигра. И когда голову к небу задираешь – твёрдо знаешь: никакой бегемот там не пролетит.

А вот сказки – существа настолько любопытные, что готовы селиться везде. Буквально не найдёшь такого места – ни на земле, ни на воде, ни в воздухе, ни даже внутри самого себя, – где бы сказка не могла бы родиться.

Вот, например.

Сидел однажды Мальчик дома и читал книжку про Древнюю Грецию. Книжка была умная – папа велел Мальчику читать, вот он и читал: привык потому что делать то, что папа скажет.

И вот Мальчик узнал, что был, оказывается, такой греческий герой – Сизиф. Пока он жил на Земле, ему удавалось всех обманывать. А как под Землю в царство Аида попал, – так за всё и поплатился. Аид приговорил его к страшному наказанию: велел тяжеленный камень в гору катить. И как только камень оказывался на вершине, – он тут же срывался вниз. И так изо дня в день, из года в год, из века в века: страшное дело.

Такая печальная, не очень-то и сказочная история.

Мальчик поглядел на картину – там был изображен сильный, потный мужчина, который старательно толкал в гору камень.

Мальчику стало ужасно жалко огромного дядьку, который занимается такой трудной и, главное, бессмысленной работой.

Но вдруг Сизиф… подмигнул ему.

Начинается сказка! – понял Мальчик и прислушался.

(Ты, наверное, и сам знаешь: чтобы познакомиться со сказкой, надо обязательно к ней прислушаться).

И тут же услышал, что древнегреческий Сизиф с ним разговаривает!

– Не жалей меня! Конечно, самый страшный в мире труд – не тот, который тяжёл, но тот, который не имеет смысла. Боги обрекли меня на бессмысленную работу, но я сумел их перехитрить.

Со стороны я вижу свои движения замедленными и мягкими – плавный толчок, и камень, медленно поворачиваясь своими аккуратно отшлифованными гранями, катится вниз, к подножию.

Боги ждали, что я буду плакать. Но я – человек! Я улыбаюсь… И я подсчитываю: тридцать три шага до вершины было сегодня. Сколько будет завтра?

Я тащил этот кусок гнева богов, зная, что у самой вершины он обязательно вырвется из моих рук и скатится вниз. Усталость тяжёлым кулаком била меня в живот и поясницу. От каждого удара злость и беспомощность разливались у меня внутри, затопляя все остальные чувства. И только бессмысленность огромным островом жила среди этого океана.

Бессмысленность насмехалась надо мной – она была сильнее меня.

Но я – человек! Я не могу позволить тупой бессмысленности чернить мою живую душу!

И тогда я решил обрести смысл: я решил устанавливать рекорды по вкатыванию камня в горы.

Стал думать: как смогу узнавать я время?

Начал искать солнце – но вечен мрак в царстве Аида, никогда лучи солнца не переливаются в водах подземной реки Леты.

Решил разыскать часы, но вспомнил, что только нам, мученикам, дано заглядывать через века, как через головы людей: часы ещё не были изобретены.

И тогда я нашёл отсчет времени в себе самом – я стал считать шаги.

Тридцать три шага до вершины было сегодня. Сколько будет завтра?