Франсуа де Ла Круа - Французская литературная сказка XVII – XVIII вв.

Мантуя стоит на реке Минчо.

Атис, Кадм. — В образе главного героя соединяются две мифологические традиции. Атис (правильнее: Аттис) — фригийский бог природы, умирающий и воскресающий, его культ проник из Греции в Рим, а затем в Галлию. По свидетельству Ф. Мориака, который посвятил ему поэму «Кровь Аттиса» (1940), культ Аттиса и Кибелы, богини земли, сохранялся во французской деревне еще в начале XX века. Кадм — легендарный основатель Фив, убивший дракона, сам в конце жизни превратился в змея (среди его потомков — Эдип, Этеокл, Полиник и др.). Он также связан с культом земли, плодородия (как все змеи). Через несколько лет после выхода сказки Лафонтена оба этих персонажа стали героями лирических трагедий (опер) Ф. Кино на музыку Ж.-Б. Люлли: «Кадм и Гермиона» (1673), «Атис» (1676). У Ариосто героя зовут Адонис (финикийское божество природы, во многом сходное с Аттисом). Он потомок не самого Кадма, а людей, выросших из зубов убитого дракона.

Манто. — По преданию, Мантуя была основана Окном, сыном провидицы Манто, внуком фиванского прорицателя Тиресия, который жил от времени Кадма до падения города (в одном из вариантов мифа он, убив змею, стал женщиной). Таким образом, в сказке сюжет как бы вспоминает свои архаические истоки: Манто помогает своему земляку, потомку фиванских царей (у Ариосто прямо сказано, что они родственники). С Фивами связана и Аржи — Аргея, дочь царя Адраста (первоначально — божества подземного мира). Ее брак с сыном Эдипа Полиником послужил причиной похода Семерых против Фив.

Парка. — Парки (или Мойры) — три богини судьбы, которые прядут, тянут и обрезают нить человеческой жизни. Именно к ним и восходят этимологически феи: слово это, появившееся во французском языке в начале XII в., произошло от «fata» — богиня судьбы (народная латынь).

…раз в неделю… становясь змеей. — У Ариосто — на седьмой день недели. Этот мотив восходит к средневековым легендам о фее Мелюзине, которая заточила в гору своего отца и за этот грех каждую субботу должна была превращаться в змею. Роман «История Мелюзины» (XIV в.) создал Жан д'Аррас, а в 1698 г. одноименную сказочную повесть написал П.-Ф. Нодо. Позднее образ мужа-змея появляется в сказке д'Онуа «Зеленый Уж» (1697), невесты-змеи Серпантины — в анонимной сказке «Маленькая зеленая лягушка» (1731) и «Золотом горшке» Гофмана (1814–1815).

Змея часто ассоциируется с библейским змеем-искусителем, почему далее и упоминается «Люциферова пещера».

Атис — в паломника… — Переодевание рыцаря (паладина) в паломника — традиционный романный мотив, дошедший до «Айвенго» Вальтера Скотта (1820). Рыцарь-пилигрим Робер действует в сказке Вольтера «Что нравится дамам» (1664). В галантной французской литературе XVII–XVIII вв., рисующей священников как распутников, сакральная тема почти автоматически влечет за собой любовную.

…с голосом Орфея. — Миф о великом фракийском певце во многих своих элементах (в том числе в культовых мистериях) совпадает с мифом об Аттисе.

В XVII–XVIII вв. светские люди (а особенно дамы) вставали весьма поздно — тем более с точки зрения крестьян, привыкших подчиняться световому дню, а не часам. Прием посетителей в постели или за утренним туалетом — обычное поведение для аристократа.

Подобная сцена вечернего соблазнения стала общим местом в культуре рококо, в том числе — в галантных сказочных повестях.

Волшебные замки в сказках обычно списаны с королевских, с Версаля или, как в оригинале, — с Лувра.

…зол на вид и хил. — У Ариосто и Лафонтена — «копия Эзопа». Смешивая итальянские и французские реалии (Мантуя — Лувр, дукаты — пистоли), напоминая о своем «учителе»-баснописце, Лафонтен усиливает атмосферу литературной игры.

Ганимед — подросток, любимец Зевса, взятый им на небо за необыкновенную красоту. Фавориты («миньоны») были у французского короля Генриха III.

Спор с читателем, обнажающий «литературность» произведения, «проигрывающий» различные варианты сюжета, — характерный прием легкой поэзии барокко, культуры рококо. Впоследствии его активно использовал А. С. Пушкин («Евгений Онегин», «Домик в Коломне»), применил в «Что делать?» Н. Г. Чернышевский.

Мари Катрин Лежюмель де Барневиль(ок. 1650–1705), происходившая из знатной нормандской семьи, от отца-военного унаследовала страсть к путешествиям, от тетки — к сказкам, а от матери — к любовным приключениям. Уже в 16 лет родители были вынуждены подыскать ей мужа — 46-летнего судейского, Франсуа де Ла Мота, купившего баронство д'Онуа (его графский титул оспаривали, и потому одни исследователи называют Мари Катрин баронессой, другие — графиней). Несмотря на прелестных детей, брак не был удачным. Спустя три года Мари Катрин с помощью матери и двух их любовников обвинила мужа в государственной измене и оскорблении величества. Барона д'Онуа отправили в Бастилию, но мужчины, не выдержав допроса с пристрастием, сознались в оговоре и были казнены. Женщины чудом спаслись.

Мать и дочь долго жили при английском и испанском дворах, пользуясь постоянным успехом у многочисленных поклонников. Д'Онуа сумела использовать свой незаурядный дар интриганки для выполнения тайных дипломатических поручений и получила негласное королевское прощение. Спустя 15 лет она вернулась на родину — уже после кончины спившегося вконец мужа.

Ее литературный салон, завсегдатаями которого были принцесса Конти, графиня де Мюра, Леритье де Вилландон, славился своими сказками. В знак признания писательских заслуг д'Онуа избрали в падуанскую Академию Риковрати. Большой популярностью пользовались роман «История Иполита, графа Дугласа» (1690), многочисленные тома сказок. Но ее «Мемуары испанского двора» (1690), «Путешествие в Испанию» (1691), «Мемуары французского двора» (1692), «Мемуары английского двора» (1695), «Тайные мемуары принцев» (1696) — громоздкие компиляции с многочисленными ошибками — вызвали недоверие у читателей, заставили критиков сомневаться, была ли она вообще в Испании.

В конце жизни литературные успехи вновь омрачило уголовное дело — ее подруга, жена советника Тике, отравила мужа, недовольного ее изменами. Правда, доказать причастность д'Онуа не удалось.

В историю французской литературы Мари Катрин д'Онуа вошла как ведущая сказочница конца XVII века. К сожалению, она несколько потерялась в тени Шарля Перро. Если в XVII–XVIII веках она еще могла соперничать с ним в популярности, то в XIX–XX веках ее творения зачастую издавались только как дополнения к «Сказкам матушки Гусыни». В России первые переводы появились в 1779 году («Басня о Белой Кошке», «Сказочка о померанцевом дереве и пчеле»).