Юзеф Крашевский - Там, где Висла-река (польские сказки)

Спрятал Карлуша грамоту под камнем у крепостной стены и отправился по свету Ясноглазку искать.

Мир широк, много в нём дорог, по какой идти — неведомо.

Вот летит ласточка и видит — под деревом Карлуша сидит, пригорюнился.

— О чём горюешь? — прощебетала ласточка.

— Как же мне не горевать! — отвечает Карлуша. — Король приказал найти Ясноглазку, а я не знаю, где её искать.

Ласточка коготком правой лапки почесала головку, направо-налево, вверх-вниз посмотрела, защебетала весело — видно, догадалась, как Карлуше помочь.

— Данута томится в неволе у великана, у которого изо рта клыки волчьи торчат. А живёт великан в неприступном замке на высокой горе. Целый год и ещё два дня надо идти в ту сторону, где солнце выше всего на небе стоит, и придёшь к замку великана.

Поблагодарил Карлуша ласточку, из-за пазухи орлиное перо достал, к груди приложил, и тотчас зашумели огромные крылья и опустился рядом орел.

— Преврати меня в орла! — просит Карлуша.

— Будет сделано!

Орёл легонько клюнул Карлушу в лоб. И Карлуша взвился ввысь и полетел в ту сторону, где солнце выше всего на небе стоит.

Летит он день, летит ночь. Ещё день, ещё ночь. На третий день увидел высоченную гору, а на горе — неприступный замок. А там в башне высокой у окна — красавица. Глаза у неё ясные, добрые, а лицо печальное.

— Данута! — закричал Карлуша.

Девушка голову подняла, заслонила ладонью глаза от солнца, улыбнулась и сразу повеселела.

Карлуша описал круг над замком и стал медленно спускаться. Только он хотел сесть на ветку цветущей яблони, вдруг кто-то сеть густую на него накинул и стал вязать. Ни крылом, ни ногой не пошевелить.

— Попался, голубчик! — раздался чей-то хриплый голос.

Повернул Карлуша голову и увидел великана с волчьими клыками. Того самого, от которого он, обратясь в муравья, убежал.

— Сейчас вертел принесу и зажарю тебя. Полакомлюсь я сегодня орлятинкой!

Пока великан за вертелом на кухню бегал, Карлуша опять в муравья обратился. А муравью самая частая сеть не страшна. Выпутался он из неё и по отвесной стене пополз к окошку, у которого Данута стояла. Ползёт и над великаном посмеивается.

Вернулся великан с вертелом, а сеть пустая. Тут стал он орать, по земле кататься и волосы рвать на себе. Видно, очень уж ему орлятины захотелось.

А Данута всё видит из своего окошка: и как орёл муравьём стал и по стене прямо к ней пополз, и как великан по земле катается и волосы на себе рвёт. И страшно ей сделалось. Знает она: нелегко с великаном сладить.

А муравей на подоконнике уже. На пол упал и в красавца юношу превратился.

— Данута! — воскликнул он и руки к ней протягивает.

— Карлуша! — воскликнула девушка и руки к нему протягивает.

Не успели они поздороваться, как внизу словно гром загремел. Это великан их в окошке увидел и закричал, да так громко, что башня зашаталась.

— Ах ты мошенник! Ну погоди ж у меня!

Великан по лестнице бежит — башня дрожит.

Растерялся Карлуша. Что делать? В орла превратиться и улететь с девушкой? А вдруг он не удержит её в когтях, она упадет и разобьётся?

Уже слышно, как великан по лестнице сапожищами стучит, пыхтит-отдувается и злобно хохочет. Вот ворвался он в горницу.

— Попался, голубчик! Ха-ха-ха! Теперь-то ты от меня не уйдёшь. Зажарю тебя на вертеле и съем!

Тут Карлуша львиный волос к груди приложил, и в тот же миг зарычал свирепый лев, на великана кинулся, щёлк зубами — и перегрыз ему горло. А потом подтащил к окну и в глубокую пропасть сбросил. Так пришёл конец злому великану. И Ясноглазка стала свободна.

Вышли из замка Карлуша, Данута и лев. Лев к девушке ластится, об ноги трётся, в глаза заглядывает.

Сели они отдохнуть на зелёной лужайке под высокой скалой. Данута возле Карлуши, у босых Данутиных нот лев разлёгся и лижет их шершавым языком. Данута обняла льва за шею, ласково потрепала по гриве и чмокнула прямо в чёрный, холодный нос.

Лев очень удивился.

«Сколько лет на свете живу, и никто меня не гладил, не ласкал, — думает он. — Ведь я хищник! Царь зверей! И люди, и звери боятся меня. А Данута не побоялась — в нос поцеловала. И не побрезговала, хотя я иной раз падаль ем».

Вдруг лев схватился лапой за сердце и тихонько сказал: «Ойх». Он почувствовал, как его хищное жестокое сердце становится мягким, добрым и сладким, как марципан.

Но Данута с Карлушей не слышали, как ойкнул лев. Они сидели рядом на траве и разговаривали.

— Откуда ты узнала, как меня зовут? — спросил Карлуша.

— К моему окошку прилетела ласточка и прощебетала, что скоро придёт Карлуша и освободит меня из неволи.

— А ещё что она тебе сказала?

— Что я верну королевичу зрение.

— Как?

— Поцелую его в глаза, и, если сердце у него стало доброе, он прозреет.

— А если не стало?

— Тогда он навсегда останется слепым.

— Скажи, а как ты попала к злому великану?

— Моя матушка полоскала в речке королевское бельё: она служила при дворе прачкой. А я спала в плетёной колыбели. Тут пришёл великан и унёс меня. Матушка с горя умерла. И с тех пор я томилась в неволе, пока ты, Карлуша, меня не освободил.

— А зачем он украл тебя?

— Я сама долго не знала. Но как-то он проговорился. А было это так. Кормила я зимой голодных синичек, великан прогнал их и говорит: «Противная девчонка, приходится тебя взаперти держать, не то вся моя работа пойдёт насмарку».

— Какая работа? — удивился Карлуша.

— Видишь ли, у великана в груди вместо сердца был большой камень. И он хотел, чтобы у всех людей сердца окаменели. Как у короля и королевича. Вот он и боялся моих глаз. Боялся, как бы от моего взгляда не ожили окаменевшие сердца, не стали горячими и добрыми.

Карлуша посмотрел Дануте в глаза, и его доброе, отважное сердце стало ещё отважней и добрей.

Посидели, поговорили — и в путь пора. Лев, у которого сердце сладкое было теперь, как марципан, говорит Дануте:

— Садись ко мне на спину и держись за гриву. А ты, Карлуша, обратись в орла и лети над нами.

Так они и сделали.

Лев с Данутой на спине мчится во весь опор по дороге. Орёл над ними летит.

Днём солнышко светит им золотым фонарём, ночью путь освещает серебряным фонарём месяц. А звёзды смотрят с неба и от удивления мигают.

В полдень, когда солнце стало припекать, Данута попросила Карлушу:

— Лети, пожалуйста, так, чтобы тень от крыльев на нас со львом падала.

Она боялась, как бы на лице у неё не высыпали веснушки и Карлуша не разлюбил её.

Умный Карлуша догадался, в чём дело, и подумал про себя: «Будь у неё хоть тыща веснушек, все равно на свете нет девушки краше».

Так странствовали они два дня и две ночи, а на третий день увидали вдали королевский замок.

Теперь и отдохнуть можно. Только присели они в тени — прилетела ласточка и прощебетала: