Юлий Буркин - Год принцессы Букашки

- А как кричат киски? Как? «Мяу, мяу! Мя-ау, мя-ау!»

Мяукал он очень выразительно, и зайцы даже зауважали его.

… - Вот как кричат киски!

Похоже, принцесса тоже оценила его труды, потому что он сказал с умилением:

- Ой, как мы улыбаемся! Словно солнышко выглянуло!.. А как кричат собачки? Как собачки кричат?..

- А собачки кричат? – засомневался Салатный.

Сиреневый захихикал. Но дядя Папа их сомнения тут же развеял.

- «Гав-гав! Гав-гав!» Вот как они кричат!

- Всегда думал, что это называется «лаять», – желчно прокомментировал Сиреневый.

Букашке собачьи крики не понравились тоже, но только она вякнула об этом, как дядя Папа истошно заорал:

- «Ку-ка-ре-ку! Ку-ка-ре-ку!» Это так петушок кричит, – пояснил он. – А кукушки кричат: «Ку-ку, ку-ку» Да? «Ку-ку, ку-ку»… А как у нас эти кричат? Ну, ЭТИ!.. Господи, кто у нас есть еще?! А?! Рыбки! Как рыбки кричат?

Зайцы многозначительно переглянулись. И тут же услышали:

- «Буль-буль-буль! Буль-буль-буль!» Вот как рыбки у нас кричат…

- Утонули, – констатировал Салатный.

- Выкрутился, – заметил Сиреневый.

- Молодец, – подтвердил Салатный.

А Букашка вдруг пропела что-то тоненькое-тоненькое, но явно довольное.

- А еще есть коровки, – сообщил дядя Папа. – Они кричат: «Му-у, му-у». Еще есть божьи коровки, но они вообще не кричат… Они жужжат: «Ж-ж-ж, ж-ж-ж…» И мушки тоже жужжат, и комары, и еще всякая гадость. Они все вместе жужжат: «Ж-ж-ж!» А хрюшки хрюкают: «Хрю, хрю, хрю!»

- А свинки свинкают, – скептически заметил Сиреневый. - «Свин, свин, свин»…

Принцесса Букашка снова что-то беззаботно пролепетала, и дядя Папа с воодушевлением продолжил:

- А еще есть жирафы, но они молчат. Зато у них такие шеи… Еще есть верблюды… Они тоже молчат, но плюются… Лисички – рыжие… Ёжики – колючие…

Букашке эти бестолковые россказни надоели, и она недовольно гукнула.

- Лягушки! – воскликнул дядя Папа с таким выражением, словно призывал их себе на помощь. – Да! Лягушки! «Ква-а-а! Ква-а-а! Ква-а-а!» - во-о-о-т как квакают лягушки! – От возбуждения он и слово «вот» не просто произнес, а проквакал. – Еще кенгуру… Утконосы и ехидны… Да что же они там все молчат-то, в Австралии?! Глявки! – вдруг вскричал он озарённо. - «Гляв, гляв, гляв! Гляв, гляв, гляв!» - вот как кричат глявки. А еще грызлявки! «Грыз, грыз, грыз!» Вот как они кричат!

Букашка молчала, но сквозила в ее молчании какая-то настороженность.

- Зачем он обманывает ребенка? – возмутился Сиреневый. – Нет на свете никаких глявок, нет никаких грызлявок!

- А я больше не знаю зверей! – словно услышав его, отозвался дядя Папа. – Кончились у меня звери. А значит, что? Значит – снова петь!

И он затянул:

Он на миг запнулся и закончил:

Зайцы от такого факта просто онемели. Но Букашке, похоже, песенка понравилась, потому что дядя Папа завел снова, и более уверенно:

Если в прошлый раз свинья его как бы даже обрадовала, так как заменила собой какую-то забытую строчку, то в этот раз, после «НО», она явно его обескуражила. В голосе дяди Папы прорезались трагические нотки, и он торжественно, словно оперную арию, закончил:

- А кстати, я тебе уже говорил, как она кричит? – забормотал он без паузы. – Да, кажется, говорил. Но, если хочешь, я могу повторить… Сейчас, сейчас… Как она кричит-то, эта чертова свинья?..

- О, нет! – закатил глаза Сиреневый. – Он уже совсем офонарел… Скорее бы мама пришла, что ли!

И, на радость всем, его желание тут же исполнилось. В дверь позвонили.

- Как вы тут? – раздался веселый мамин голос. – Справляетесь? Ой, ты моя маленькая! Иди, иди к маме. И чем мы тут занимались?

- Выясняли, как кричит свинья, – честно признался дядя Папа.

- Она не кричит, а хрюкает, – обнаружила в этом вопросе познания мама.

- А грызлявки? – коварно спросил дядя Папа.

Но что ответила мама, они уже не узнали, так как дверь между комнатами снова прикрыли, и разговор стал почти не слышен.

- А зайцы, между прочим, молчат, – сказал Сиреневый. – Настоящие зайцы.

Они помолчали. Как настоящие зайцы.

- Правда, классно, что мы – игрушечные? – поддержал беседу Салатный. – Хоть поговорить можем. А то бы скакали сейчас по полю. И еще линяли бы на зиму.

- Да уж, - согласился Сиреневый. – Не позавидуешь кое-кому.

Они оба представили себе мерзлое поле под темным осенним небом и искорки снежинок в свете звезд. Поле было такое огромное, что закруглялось вместе с Землей. И по этому полю, линяя на зиму, брели молчаливые зайцы…

- А может, как раз позавидуешь?! – с вызовом сказал Салатный. – Им-то нравится, что они живые.

Сиреневый пожал плечами, а Салатный закончил мысль:

- Кстати, никто пока не доказал, что где-то еще во Вселенной есть жизнь. Кроме как на нашей малюсенькой Землюшке.

Полосатохвостый хозяин двора явственно ощущал, что в мире происходит нечто из ряда вон. А именно: снега на улицы выпало (и продолжает падать!) НЕВЕРОЯТНО МНОГО. Правда, прошлую зиму он не помнил, так как был тогда еще совсем маленьким, но здравый кошачий смысл подсказывал ему: не может быть, чтобы это было нормально!

Поначалу он еще легко успевал протаптывать через укрытые белым пухом газоны узенькие тропинки от аллейки к интересующим его подъездам и окнам. Потом это стало затруднительно… А вскоре – просто-таки невозможно. Снег же все валил и валил. И когда однажды котишка поймал себя на мысли о необходимости рыть в сугробах норы, он с отчетливой ясностью осознал, что дальше так дело не пойдет.

От его обычного оптимизма не осталось и следа. Кот – зверь не норный! Сердито распушенный, он вышагивал сейчас вдоль аллейки, сопровождая свои угрюмые размышления тихим бормотанием:

Позади пристроился здоровенный джип. Узкая дорога между сугробами не позволяла автомобилю объехать гордого зверя, и он нетерпеливо бибикнул. Кот и ухом не повел. Нечего… Потерпят. Весь мир, понимаешь, кувырком летит, а они, понимаешь, торопятся. А кто, кстати, этот мир спасать будет? В джипе, что ли, которые? Ага! Дождешься от них… Сосиски от них лишней не дождешься.