Галина Демыкина - Первый полет

К ним стали подходить другие ребята, особенно девочки — так и лезли вперёд со своими георгинами и золотыми шарами:

— Здравствуйте!

— Здравствуйте!

А Мальчик забыл поздороваться. Он глядел в ту сторону, куда ушёл Свет.

Свет стоял возле своей учительницы. Она положила руку ему на плечо и тряхнула хвостом из рыжих волос.

— Вставайте в пары, — звонко сказала она. — Сейчас посмотрите, какой у нас с вами хороший класс!

Возле Мальчика тоже строились в пары. Он встал рядом с толстым парнем, который всё время будто дремал. Когда все пошли, парень не двинулся, пока Мальчик не подтолкнул его.

Вдруг сзади послышался невероятный шум: на поляне, недалеко от школы, стояли мама и папа, и ещё много пап и особенно мам, и даже бабушек. Мамы махали руками, кричали. Бабушки тоже кричали. А папы — ничего. Папы вели себя довольно прилично.

После этого крика и жары в школе показалось тихо, прохладно и бело. Ребят посадили за парты. Мальчику и толстому его соседу досталась парта возле окна.

А за окном был сад. Там стояли яблони с белыми стволами. На ветках кое-где проглядывали зелёно-красные, в белом пуху яблоки. Прыгали воробьи и ещё какие-то птицы. И Мальчику захотелось домой. Захотелось, чтобы прилетела ЕГО птица и всё было, как до той ночи…

Он знал, он точно знал, что больше так не будет. Изменилось что-то. И Старый Белк не заговорит с ним. И Зая не вернётся. И не прилетит больше Птица… Никогда… Никогда! Почему? Он не смог объяснить. Но это было так.

И от этого всего он не слышал учительницу и сидел, отвернувшись к окошку, чтобы никто не заметил, какие у него красные глаза.

— Петров Игорь! — прозвучало над самым его ухом. Мальчик оглянулся. В классе ребят не было. Над ним склонилась пожилая учительница.

— Сейчас перемена. Можешь погулять. Ты разве не слышал звонка?

Мальчик вышел во двор. Там бегали, толкались, играли в салки большие ребята и чинно ходили первоклассники. Он поискал глазами Света. Но тот рассказывал что-то незнакомому мальчику и не обернулся.

Мальчику не хотелось бегать и играть, не хотелось ничего рассказывать; он забыл про вчерашнюю книжку и про самолёт, который лежал в его портфеле; он не хотел быть в белом классе, в белом коридоре и даже в белом саду: ему было жарко в костюме и ботинках. Он просто не знал, как теперь быть!

В углу двора он подобрал палку и начал водить ею по земле: чёрточка сверху вниз и слева направо, потом снизу вверх и справа налево…

На плечо ему легла взрослая лёгкая рука. Показалось, будто ласковые коготки царапнули шею. Мальчик знал, кто это. Затаился.

— Ну что? — спросила молодая учительница и повернула его к себе.

Движения у неё были чёткие и крепкие. Мальчик поглядел в её рыжеватое от веснушек лицо и так и застыл с раскрытым ртом: всё, ну всё в ней было ему знакомо: острый, быстрый взгляд, и этот рыжий хвост, и коготки…

— Как тебя зовут? — спросила она.

— Игорь. Игорь Петров, — ответил Мальчик.

Она взяла из его рук палку и дорисовала на домике две косые палочки — получилась крыша.

— Верно ведь? — спросила она про домик. И кивнула. — Ты не горюй. Скоро привыкнешь.

— Я, наверное, никогда не приручусь, — грустно ответил Мальчик и сам удивился, что сказал так.

Учительница вдруг засмеялась, открыв мелкие белые зубы:

— А тебе и не надо приручаться! — Потом растрепала его аккуратно приглаженные волосы и совсем тихонько добавила: — Мы будем дружить с тобой, Пайпуша.

И быстро отошла, будто отпрыгнула.