Владислав Крапивин - Пироскаф «Дед Мазай»

— Не жадничайте, — сказал капитан. — Каша ещё не остыла.

— В самый р-л-раз, клянусь Африкой, — возразил Дон. И вместе с Бамбало зачавкал клювом. Пышные перья хвоста ритмично колыхались на высоте двух метров.

Капитан отвёл Сушкина к лавочке у стены.

— Сядем. Я чувствую, что ты распухаешь от вопросов, и постараюсь объяснить по порядку… Только закурю трубочку… Я знаю, что курить вредно, не вздумай брать с меня пример. А со мной уже ничего не поделаешь. В детстве не воспитывали как надо, а теперь поздно…

— Дядя Поль! А Дон и Бамбало… они одна птица или две?

Капитан выпустил синий клуб и покивал:

— Закономерный вопрос. И не простой… Мне кажется, что все-таки это одно существо. Обе головы обычно думают одинаково и говорят одно и то же… Бывает правда, что спорят, перебивают друг друга, но это чаще всего, когда играют в шахматы или обсуждают политические события в Африке. Родина, все-таки.

— Дядя Поль, а откуда они… он у вас? Чудо такое!

— Значит, это пернатое создание не вызывает у тебя отвращения?

— Наоборот!

— Слава Богу. А то я боялся… У него есть общее имя — Донбамбало. Или проще — Донби… А появился он у меня два десятка лет назад… Быстро время летит… Я водил по реке Замбези пароход «Апполина» компании Афро-Тумба…

Сушкин хихикнул.

— Ты что? — подозрительно спросил капитан.

— Ой, я нечаянно. Я стихи вспомнил, про Фому. «С небес африканское солнце печёт, река под названием Конго течёт…»

— Приблизительно так. Правда, Замбези, а не Конго, но похоже… Жара была несусветная. Пароход нагревался, как электроплитка. Дрянная посудина, однако приходилось работать, возить продукты, потому что во многих племенах народ пухнул от голода.

…Ну вот, причалили мы в одном из рукавов Замбези к какому-то посёлку с хижинами из тростника, выгрузили ящики, собрались отходить, и вдруг на трап взбегает мальчонка, размером с тебя, чёрный и голый.

— Мистер каптайн, мистер каптайн… — И ещё бормочет что-то. А на руках у него страусёнок, птенец ростом в полметра. Видать, хочет продать. Я заотмахивался: и так хлопот полно, не хватало ещё зоопарка. К тому же, страусёнок показался мне полудохлым. Но тут подошёл матрос, из местных. Перевёл мальчишкино лопотанье. Мол речь идёт не о продаже, а чтобы спасти птенца. Потому что взрослые жители считают, будто в нем злой дух. Собираются свернуть обе шеи…

— Как это «обе»?

— Смотрите сами, капитан…

Я пригляделся: в самом деле две шеи, две маленьких головы. И обе смотрят жалобно так, даже безнадёжно… Что делать? Удивляться некогда, пора отчаливать. Велел отнести это создание к себе в каюту. Подумал, что все равно птенец скоро помрёт от истощения, но пусть хоть не на глазах у мальчика. Погладил негритёнка по голове, даже дал ему никелевый доллар. Парнишка обалдел от счастья, выскочил на берег и бежать, чтобы никто не отобрал деньги…

А страусёнок не стал помирать. Оклемался. Через пару дней начал ходить по каюте, потом по палубе. Стучал по доскам когтями…

Знаешь, Том, никто сильно не удивлялся, что двухголовый. Команда была в основном туземная, а там в Африке население привычно ко всяким чудесам. Стали удивляться и даже роптать, когда это существо заговорило. Вполне человеческим, ребёночьим таким голосом — Дон с картавинкой, а Бамбало, как воспитанная девочка. Причём сразу на трёх языках: на местном наречии, по-английски (было на «Апполине» три англичанина) и по-русски (наслушалось меня). Вот тогда началось у матросов недовольство. Мол, злобный дух Негуаро живёт в двухголовом любимце капитана. А тут ещё случилась беда: померли от жёлтой лихорадки два матроса… А Донби-то при чем? Он сам чуть не отбросил ноги от птичьей чумы. Да и я заодно с ним. Но людям из тех племён разве что-то докажешь? Необразованный народ… В общем, ошвартовал я «Апполину» в городе, где портовый офис, прихватил с неё на память спасательный круг, взял в пароходном управлении расчёт и уехал в Европу…

— С Донби?

— Разумеется! Он подрос, умным сделался. Недаром говорят: голова — хорошо, а две — лучше… Поднабрался всяких сведений о жизни, глядючи в телевизор, начал даже о международных делах рассуждать… Я одно время водил теплоходы и паромы с туристами по рекам и каналам Бенилюкса. Донби — всегда со мной… Пассажирам он нравился, такая экзотика! Я его научил танцевать под губную гармошку. И все было хорошо, но вот один случай… Плыла на теплоходе «Мюллерхафен» молодая беременная дама, с мужем-миллионером. Увидела на палубе Донби и грохнулась в обморок: ах, мол, какое чудовище! И от избытка чувств прямо здесь, на судне, родила раньше срока. Скандал, конечно. Мне — во-первых, крупный штраф, а во-вторых, требование: убирайте вашего монстра!

Я говорю:

— Куда?

А чиновники:

— Хоть куда! Продайте в королевский зоопарк!

Это моего Донби в зоопарк! Мы с ним в ту пору были уже не разлей вода. Он такой привязчивый сделался. Подойдёт сзади, положит головы на плечи, клювами осторожненько треплет за уши. Ласковый, будто кошка… Ну, я сказал чиновникам, чтобы шли в зоопарк сами — по-голландски и по-русски. А Донби добавил по-африкански, двумя голосами….

Потом я говорю:

— Поехали в Архангельск, у меня там знакомые…

Он засомневался:

— Холодно там…

— Зато родные края…

— Это у тебя родные. А я африканец…

— Зато в Архангельске нет птичьей чумы…

В общем, уговорил. И несколько лет жили мы там славно, ходили по Двине, по Сухоне, да потом пароходство стало сокращаться, капитанов сделалось больше, чем судов. И уехали мы с Донби в Сибирь. На Иртыш, на Обь. Стал я водить сухогрузы и лесовозы. Тоже сперва было хорошо. К Донби все быстро привыкали, не удивлялись ни двум головам, ни способности к разговорам. Да только разговорчивость эта вышла нам боком. На теплоходе «Росомаха». Ехал там в гостевой каюте важный чин, представитель окружной администрации. Ну, строил из себя демократа, любил поболтать на палубе со свободным от вахты народом. И с Донби иногда обменивался фразами. А Донби однажды возьми и расскажи анекдот про известного политика, время как раз было предвыборное. Гость наш надулся… Нет никаких мер сразу не принял, но вскоре пригласили меня в пароходство и говорят: «У вас, Поликарп Поликарпыч, воспитательная работа в экипаже не на том уровне. Даже страуса своего не можете научить языки держать на привязи, чего уж говорить о матросах… И вообще, возраст у вас пенсионный, не пора ли… так сказать, на отдых…»

А мне какой отдых? Я же на берегу ничего делать не умею!.. Но упрашивать не стал, хмыкнул, хлопнул по столу бумагой с заявлением. А потом, в коридоре уже, сказал этому двухголовому болтуну:

— Из-за тебя…

Он заругался в ответ по-английски и по-африкански. На чиновников и на меня. Ну, потом помирились…