Владимир Руткивський - Бухтик из тихой заводи

«Весело им», — с завистью подумал Серёжа и подошёл к выключателю.

Вите уже надоело сидеть перед зеркалом и корчить самому себе зверские рожи. Он потянулся и сказал:

— Пойдём посмотрим телевизор?

— Ну его! — ответил Серёжа. — Ничего хорошего сегодня нет, я программу читал. Давай лучше сыграем в «морской бой».

— Давай, — согласился Витя.

Когда ожесточённая морская битва стала подходить к концу, за окном послышался невнятный шорох.

— Что там? — поднял голову Витя.

Ребята прислушались. Шорох повторился.

— Наверное, кошка, — предположил Серёжа, не отрываясь от тетрадки.

— Вот я ей пошуршу! — сказал Витя. Он только что потопил последний вражеский эсминец и был настроен очень воинственно.

Серёжа не ответил. Он думал над своим ходом. И где этот хитрый Витя спрятал два торпедных катера? Может, они в этом углу?

— А-а! — послышалось вдруг за спиной.

Серёжа быстро оглянулся.

Витя Капустин замер посреди комнаты, готовый задать стрекача. На его лице очень хорошо, почти замечательно изобразилось испуганное выражение.

— Там… там… — бормотал он, показывая на окно. — Там кто-то есть!

Серёжа прижался к стеклу лбом.

— Видишь? — спросил Витя.

— Нет. Выключи свет!

И сразу же увидел Серёжа странную лохматую фигуру. Шлёпая по лужам, кто-то бежал через двор к реке, на мгновенье оглянулся, и Серёжа вздрогнул, увидев свет жёлтых, горящих глаз…

— Это был Бухтик? — спросила Оля.

— Да. Потом я узнал, что не один он живёт в заводи.

— В заводи?

— Да. И в лесу тоже.

— И в лесу… — повторила Оля. — Ты мне и обо всех расскажешь?

— Если тебе интересно…

— Конечно, мне будет интересно! — сказала Оля, и впервые на её лице появилась улыбка. Улыбка!

В подводной норе, вход в которую закрывали густые водоросли, что-то зашевелилось и громко вздохнуло:

— О-хо-хо! — И ещё раз: — Охохонюшки!

Это проснулся хозяин лесной заводи Барбула.

Едва раскрыв глаза, он почувствовал себя неважно. Чего-то не хватало старому, а чего — он и сам понять не мог.

Может, кто-то ночью проник в его жилище и утащил какие-нибудь драгоценности?

Барбула поднялся и насторожённо огляделся. Все драгоценности были на месте.

Старое ведро без ручки — вот оно.

Сапог с отвалившейся подмёткой тоже был цел.

Кровать… Барбула подпрыгнул на постели, и пружины под ним жалобно заскрипели. Он улыбнулся: его пружинная кровать, единственная в заводи, тоже была тут. Правда, люди, которые выбросили её в реку, поговаривали, будто это и не кровать вовсе, а старое, ни на что уже не годное шофёрское сиденье. Но что эти люди понимают? Вот если бы они жили под водой — тогда небось по-другому заговорили бы!

Взгляд Барбулы остановился на стопке этикеток от консервных банок. И какие же красивые заморские рыбы нарисованы на них!.. В детстве Барбула мечтал превратиться в одну из таких рыб и отправиться в плавание по морям и океанам. Но с тех пор прошло уже невесть сколько времени, а он как был, так и остался обыкновенным водяным. И только этикетки напоминают ему о давней мечте.

«Постой-постой, — подумал Барбула. — А где же зеркало?»

Обломком старого зеркала водяной гордился ещё больше, чем этикетками. Он прямо глаз с него не сводил. Обычно, проснувшись, принимался внимательно разглядывать в зеркале своё отражение.

Но как ни старался сегодня Барбула, а ничего, кроме расплывшейся головы, похожей на сморщенную дыню, рассмотреть не мог. Дыня эта была приставлена к большой круглой тыкве бледно-зелёного цвета.

Странно…

Барбула вертел зеркало так и этак, но тыква продолжала оставаться тыквой, а дыня — дыней. И он догадался протереть зеркало пучком мягких водорослей.

Ну вот, теперь, кажется, всё в порядке. На Барбулу приветливо взглянуло его собственное ненаглядное лицо. Конечно, для постороннего глаза оно, как и прежде, больше всего походило на сморщенную дыню, только теперь на ней ухмылялся широкий, почти лягушачий, рот. Из-под густых синих бровей сияли два круглых зелёных зрачка.

На дыне топорщился широкий приплюснутый нос, который напоминал фиолетовый нарост на дереве. Верхнюю губу подпирали два рыжих кривых клыка.

«А я ещё ничего, вполне симпатичный, — с удовольствием подумал он. — Может, и не писаный красавец, но очень даже пригож…»

Барбула любовно прислонил зеркало к дырявому сапогу. И тут вдруг понял, что же именно его тревожило.

Недавно в больших белых домах, которые стояли неподалёку от его заводи, поселились дети. И никто из жителей заводи и леса не знал, надолго ли они поселились и что собираются делать. Пришлось послать на разведку своего сына Бухтика. Ушёл Бухтик вчера, хмурым дождливым утром, которое водяным было больше всего по сердцу. В солнечные-то дни они и носа не могли высунуть из воды: жаркий, сухой воздух был гибельным для них.

Но прошло и утро, и вечер, и ночь прошла, а сын всё не возвращался.

«Неужели с ним что-то стряслось?» — с ужасом подумал Барбула и поспешно выбрался из жилища. Во что бы то ни стало нужно разыскать Бухтика. Во что бы то ни стало!

Отталкиваясь от илистого дна, Барбула плыл против течения. Он хотел как можно быстрее добраться до жилища сына и узнать, возвратился ли тот домой.

«Лишь бы был жив, — с тревогой думал водяной. — Лишь бы жив остался!»

Но у первого же поворота, недалеко от детского сада рыбёшек-мальков, он остановился.

К детскому саду, куда вход взрослым рыбам был строго-настрого запрещён, осторожно подкрадывалась Зубатка, старая щука-злодейка. Заметив, что один малёк оторвался от товарищей, она замерла перед броском, и её глаза хищно вспыхнули.

— Зубатка, стой! — крикнул Барбула. — Ты что это задумала?

Услышав грозный голос водяного, щука вздрогнула и угодливо изогнулась.

— Я ничего не задумала, честное щучье, ничего, — скороговоркой ответила она. — Я всего лишь в гости плыву. К вашей старшей дочери, Омаше…

— Ты мне не крути хвостом, — оборвал её Барбула. — Будто забыла, где живёт Омаша? Тебе что — закон не писан?

— Писан, писан! — затараторила Зубатка. — Да только горе у меня: так заболел передний зуб, так уж заныл — даже глаза стали плохо видеть от боли. Вот и заплыла по ошибке не туда. Спасибо, что вовремя остановили меня. А то бы и вовсе заблудилась.

— Смотри у меня! — пригрозил Барбула. — Если ещё хоть раз увижу тебя здесь, не только передний, но и все остальные зубы заболят. А ну марш отсюда!

Довольная, что так легко отделалась, Зубатка вильнула хвостом и скрылась в подводных зарослях.

А Барбула сразу же забыл о ней. Из головы не выходил Бухтик.

Ничего не скажешь, хороший у него сын — весёлый, любопытный, а уж выдумщик! Недаром по всей реке о нём ходит слава как об изобретателе, равных которому в подводной стране ещё не было.