Витезлав Незвал - Анечка-Невеличка и Соломенный Губерт

— Кто-кто, а я не из тех, кто стесняется! Мне море по колено! — ответил Соломенный Губерт.

Тётя в испуге побежала к окошку, глянула в него, а потом всплеснула руками и сказала — И правда, вода по колено. И снег пошёл. Это ужасно! Вот почему ты так грустно пела, Русалка!

Русалка печально улыбнулась. Соломенный Губерт украдкой взглянул на неё, и ему показалось, что Русалка немного состарилась.

Рыбушмены испуганно вытаращили глаза и словно бы от холода задрожали.

— Нехорошо, что пошёл снег, — сказала Тётя.

— Почему? — спросил Соломенный Губерт.

— Мы опять станем на год старше…

— А разве это плохо?

— Очень! Мы же выйдем из моды! Очень я, Русалка, боюсь, что из моды выйду!

— Я этого не боюсь… — совсем грустно ответила Русалка.

Анечку её голос огорчил, а Соломенный Губерт — тот даже и не решался взглянуть на Русалку.

— Что это значит «выйти из моды»? — спросила Анечка, чтобы хоть что-то спросить, а Тётя ответила:

— Это значит перестать нравиться. Как в один прекрасный день перестаёт нравиться Самокат, так перестаёт нравиться всё! А что, если и вы из моды выйдете? — обратилась Тётя к притихшим Рыбушменам.

Те сразу загалдели и хором ответили:

— Ну и выйдем! Подумаешь, дело какое! Значит, нас не купит Абаба. Мы только рады будем!

Русалка, улыбнувшись, сказала Рыбушменам, что ей нравится их решимость, но судьба есть судьба, а Тётя прибавила:

— Было так и есть пока! Рыбушмены сразу же дружно запели:

Когда Рыбушмены допели свою бравую песню, Анечка повернулась к окошку и воскликнула:

— Глядите, на стекле Волшебные Растения!

Тётя заохала, что ударил мороз, Рыбушмены застучали зубами, и только Русалка словно бы не слышала Анечкиных слов.

— Нет ли там, случайно, Зеватки Снежнонежной? — спросил Соломенный Губерт и подбежал к окошку.

Зеватка Снежнонежная там была.

Был ещё и Сапожник Холодный Дикорастущий и Кружевножка Лентобантичная и множество всяких других растений, однако теперь все они выглядели как-то безжизненно. Зеватка Снежнонежная не зевала. Сапожник Холодный Дикорастущий гвоздиков не заколачивал. Кружевножка Лентобантичная не скручивалась и не раскручивалась.

Соломенный Губерт ни с того ни с сего стал вдруг соскребать один из лепестков Зеватки Снежнонежной, пока на стекле не получился маленький прозрачный глазок.

Тётя глянула в него и ужаснулась:

— Ах, беда, беда! Всё заволокло! Соломенный Губерт тоже поглядел и подтвердил:

— Правильно! Всю воду заволокло Парусиной, на которую мы упали, когда перескочили Стену Последнего Приключения.

— Я видела, как Парусина прыгала в воду! А Седло на ней? — спросила Анечка.

— На ней! И не пустое! На нём двое сидят! — сказал, нахмурившись, Соломенный Губерт.

— Кто же это, раз вы так нахмурились? — спросила Анечка и поглядела в глазок. — Один похож на человека, у которого Рачьи Клешни! А другой… — сказала она совсем тихо. — А другой на господина Антонио… Я, правда, не совсем уверена…

— Зато я уверен!

— Что это господин Антонио?

— Нет, что это купец Абаба!

— А что у него в руках?

— А вы как думаете?

— Я думаю — флажок! — сказала Анечка-Невеличка.

— А я не думаю, я вижу это собственными глазами!

— Кажется, на флажке что-то написано!

— Вот именно! Но флажок свёрнут, и виден только кончик надписи. Ну-ка прочитайте! Анечка-Невеличка прочитала по складам:

— «Н» и «А» — «НА» и «М» — «НАМ».

— Знаете ли вы, что это? Это надпись «СТРАШИЛЕ К ИМЕНИНАМ!» — сказал Соломенный Губерт.

— Тихо! Тётя услышит! — зашептала Анечка и вздрогнула. — А не думаете ли вы, что купец Абаба родственник Страшиле?

— Я думаю, что купец Абаба и Страшила — одно и то же лицо! Страшила — Ветер, а у Ветра ведь много лиц, вот он и был то купцом Абабой, то господином Антонио…

— То чёрным Козлом…

— И, если помните, усатым палачом, который проезжал на велосипеде по Заколдованной Площади! — тихо сказал Соломенный Губерт.

Но тут произошло такое, что Анечка просто онемела и перестала слушать Соломенного Губерта.

Парусина всколыхнулась и поползла вверх. Человек, У которого были Рачьи Клешни, подпрыгнул в Седле вместе с господином Антонио, и оба стали подниматься вместе с Парусиной…

— Глядите! Всё поехало куда-то! — прошептала Анечка. — И вроде бы посветлее стало…

— Это оттого, что Парусина поднялась.

— Обрадуйте Тётю! Ой, мы так долго стоим у окошка, что просто невежливо, мы ведь в гостях! — сказала Анечка.

Соломенный Губерт обернулся, чтобы сообщить всем приятную новость, но то, что он увидел, очень испугало его.

Да и как было не испугаться!

В комнате всё словно бы оцепенело. Рыбушмены мелко дрожали и стучали зубами. Русалка сидела, уставясь в одну точку, и едва шевелила губами. Тётя стояла, странно заломив руки.

Анечка-Невеличка подбежала к Русалке:

— Не сердитесь, Русалка, за то, что мы долго глядели в окошко, не сердитесь и поговорите с нами!

Русалка, казалось, не слышала Анечку. Она продолжала шевелить губами, словно бы тихонько шепча что-то.

— Русалка хочет нам что-то сказать! — догадался Соломенный Губерт. — Приложите ухо к её губам!

Анечка так и сделала.

— Ой! — сказала она. — Русалка поёт какую-то песню! И Анечка стала повторять вслед за Русалкой:

Русалка умолкла. Анечка сквозь слёзы не могла даже слова вымолвить. Она повторила ещё несколько раз вместе с Русалкой:

веч но… веч но

причём всё время всхлипывала, потому что ей казалось, что Русалка тоже всхлипывает. Русалка шепнула напоследок:

. па-па…

Анечка-Невеличка, помахав ей рукой, тоже шепнула:

. па-па

потом отвернулась от Русалки, от Тёти, от Рыбушменов, даже от Соломенного Губерта и горько заплакала.

Соломенный Губерт грустно глядел в пол, и когда Анечка-Невеличка успокоилась, сказал:

— Эх, неудача! Про колесико забыли! Видите, часы остановились. А раз остановились часы, у всех остановились колесики!