Рут Томпсон - Капитан Несалага из страны Оз

— Как скажешь. — Никобо, не останавливаясь, плавно развернулась и потрусила по песку туда, где Несалага грозно всматривался в простирающиеся перед ним джунгли.

— Очень жаль, что туземцы отлучились, большое разочарование для меня, ребята, — вздохнул Несалага, печально выкручивая кружевные манжеты. — Если бы мы смогли сделать людей-леопардов подданными Страны Оз, можно было бы считать, что плавание было не напрасным.

— Вот тут я с тобой не согласен, — проворчал Ахт, поудобнее усаживаясь на спине гиппопотамши. — Уж лучше твоё разочарование, чем дикарское копьё в спине, и лично я как-нибудь уж проживу, не повидав этих самых леопардовых людей. Мне пробоина в шкуре не нужна, спасибо, ха-ха-ха! — И Ахт расхохотался с облегчением.

— Может, мне слетать на корабль и притащить ещё флагов? — предложил Роджер, вопросительно хлопая крыльями. — Если люди-леопарды действительно ушли, мы спокойно можем захватить остров без потерь и кровопролития.

— Это-то так… — размышлял Несалага, засовывая шпагу в ножны и с интересом оглядывая остров. — Давай лети, птичка моя.

— Да прихвати малость печенья, — крикнул вдогонку Ахт. — От всего этого нырянья и валянья в грязи я проголодался, как акула. А пока мы ждём Роджера, может, Никобо нам немного расскажет об этих островитянах. Какие они — высокие или маленькие, чёрные или коричневые?

— Жёлтые, — серьезно ответила гиппопотамиха. — Высоченные и жёлтые, с коричневыми пятнами по всей шкуре. Глаза и грива у них коричневые, а голоса грубые и рычащие. Хижин они не строят, в приюте не нуждаются, а рыщут по джунглям, как дикие звери, охотятся, рыбачат и воюют. По воде они плавают на выдолбленных бревнах, а в прошлый веточный день все они, мужчины, женщины и дети, погрузились в длинные лодки и поплыли в море. И вскоре после этого, — глаза Никобо округлились и заблестели, — разразилась страшная буря, и все мы, речные, из устья Бегемотовой Реки видели, как лодки с людьми скрылись под бушующими волнами. Некоторые из выдолбленных стволов выбросило на берег, но никого из островитян мы с тех пор не видели.

— Ни одного?! — разочарованно воскликнул Нед.

— Ни одного! — торжественно заверила Никобо. — По правде сказать, — и гиппопотамша неожиданно зевнула во всю свою огромную пасть, — без них стало гораздо лучше и безопаснее. Беспокоит меня только мальчик. Я сама его кормила все эти дни.

— Ах да, мальчик, который знает наш язык, — задумчиво проговорил Нед, огорчённый печальной судьбой людей-леопардов, которых ему теперь не доведётся увидеть.

— А чём ты его кормила? — подозрительно спросил Ахт. — Откуда гиппопотамше знать, чем надо кормить человеческих мальчиков?

— Я старалась и делала всё, что могла, — обиженно ответила Никобо. — Каждый день я собираю для него свежие коренья и травы.

— Коренья, травы! Милосердная горчица! Ты представляешь, Нед? Она кормит мальчонку кореньями и травами! Да это же смехотворно! Это неслыханно!

— А что такого, мы же едим шпинат, — пробормотал Несалага. — Но послушай… — Королевский исследователь повелительно поднял руку. — Что маленький мальчик делает на этом острове? Как он вообще сюда попал? Где он сейчас?

— Прошу вас следовать за мной, — с достоинством предложила Никобо. — Всё узнаете и увидите собственными глазами.

Тут как раз появился Роджер с флагами и печеньем, и маленькая процессия немедленно отправилась в путь. Ахт, единственный из всех, не шёл пешком, а спокойно ехал на широкой спине гиппопотамши.

К местонахождению странного мальчика вела широкая тропа, которую Никобо успела протоптать среди густых кустов, переплетённых лианами. Тонкие деревца протягивали над этой тропой ветки и подставляли свои искривлённые корни, чтобы о них споткнулся неосторожный путник. Несколько раз Роджер испускал хриплые крики, когда большая змея, устроившаяся среди листвы, высовывала свою безобразную голову. Большие и яркие цветы на лианах, плотно обвивающих каждое дерево, наполняли воздух дурманящим ароматом, и Нед Несалага, беспокойно оглядываясь по сторонам, держал мушкет наготове на случаи, если из зарослей прыгнет хищник. Однако обитатели джунглей, решив, что вернулись люди-леопарды, скрылись в зелёном сумраке. Никобо без приключений привела путников к небольшой полянке среди шепчущей путаницы зелёных зарослей. Здесь они, к своему удивлению, увидели прочно и густо сплетённую из гибких молодых стволов клетку, в углу которой на куче травы одиноко лежал маленький мальчик, вся одежда которого состояла из наброшенной на плечи леопардовой шкуры.

— Топсель на гитовы за середину! — воскликнул вне себя Несалага, введённый в заблуждение леопардовой шкурой. — Клянусь бизанью, дикарь! Настоящий маленький леопардовый дикарь!

— А вот и нет! — резко возразила Никобо. — Ты разве не видишь, что кожа у него белая и зубы ровные, без клыков, как у тебя самого? Он ничуть не похож на людей-леопардов.

— Но кто посадил его в клетку? За что? Как он сюда попал? — Соскочив с гиппопотамьей спины, Ахт прижался лицом к переплетённым ветвям.

— Я жду, когда придут мои подданные и освободят меня, — заявил мальчик, поднимаясь с травяного ложа с большим достоинством. Сложив руки на груди, он гордо поглядел на исследователей. — Кто эти люди, Никобо? — строго спросил он. — Зачем ты привела их сюда?

— Это друзья, и они говорят на твоём языке, — ответила гиппопотамша, с любовью глядя на своего маленького подопечного. — Они могут сломать клетку и освободить тебя. У них есть выдолбленный ствол в семьдесят раз больше, чем у людей-леопардов, и на нём они могут очень быстро перенести тебя через большую воду к твоему народу. Я сама десятки раз пробовала сломать эту несчастную клетку, — пояснила Никобо, поворачиваясь к Несалаге, — но стволы укоренились так прочно, что я боялась, что, ломая клетку, могу навредить Тенди, если буду тянуть слишком сильно.

— Да, это вполне возможно, — отозвался капитан, постукивая по деревянной решётке костяшками пальцев. — Придётся принести с корабля топор. Но кто же тебя здесь запер, дружок? Давно ли ты стал пленником на этом острове?

— Пять с половиной месяцев, — ответил мальчик, посмотрев на ветку в углу. — Я делал на дереве зарубки зубами каждый день.

— Бедный ребёнок! Ну ничего, всё уже позади! — Голос Ахта дрожал от жалости и возмущения при виде того, как исхудал бедный пленник — все рёбрышки наружу Трава и коренья, кучей набросанные на полу клетки, заставили доброго короля содрогнуться от отвращения и жалости. — У нас на корабле ты будешь питаться, как король, — пообещал он, весело кивая головой, — и станешь моряком до мозга костей!