Е. Сперанский - Вася Фокин в Стране Пословиц

Слышал, как они обсуждали какие-то свои дела.

— Разве это суд, разве это дело?!

— Суд да дело — собака съела!

Тут же толпился и транспорт паря Гороха: телеги, тарантасы, дрожки, кареты — все конные экипажи, которые когда-то существовали на белом свете. Слышал Вася и такие разговоры:

— Жениха с часу на час ждут…

— А жених-то кто?

— Да какой-то принц голландский…

Запахи варёно-жарено-пареного привели Васю в Обжорный ряд. Здесь торговали всякой всячиной.

— Кому щей, кому щей, кому кислых щей?

— Щи хоть кнутом хлещи, пузырь не вскочит!

У Васи давно уже во рту ничего не было. И потекли у него слюнки при виде пирогов с разной начинкой и пышных пышек.

— А вот пироги! А вот пышки!

— С пылу, с жару, бери сразу пару!

Эх, не успел Старый друг разыскать денежку! Вася пошарил в карманах, не закатилась ли и у него какая-нибудь мелочь, да нет! В поход по реке Вертушинке зачем ему было брать деньги? Да и были бы деньги, а что толку! Он заметил, что деньги в царстве царя Гороха совсем другие: большие медяки, серебряные гривны с зазубренными краями, словно их кто откусывал зубами. Такие деньги он видел только в краеведческом музее.

И стало Васе очень и очень грустно. А уж когда иная пословица вдруг начинала икать и, словно подхваченная ветром, исчезала, ему и совсем становилось горько. Знал ведь он, что это значит: вспомнили люди пословицу, и летела она к ним со скоростью света.

И тут кто-то схватил его за плечо:

— А ты что за пословица?

Вася побоялся сказать правду, да и окликнувший его паренёк показался подозрительным: глаза у него бегали, как ртутные шарики из разбитого градусника. И Вася сказал первое, что было у него на уме:

— Я — Голод не тётка.

— Что ты врёшь, — выпучились ртутные шарики, — это я Голод не тётка.

Вася растерялся: куда деться? И сказал:

— Ну и я Голод не тётка…

— Хм! Ну, значит, мы с тобой тёзки. Пойдём воровать!

И «тёзка» потащил Васю туда, где толпа погуще. Здесь плясала, прибаутничала пословица Делу время — потехе час. Кружились карусели, взлетали в воздух качели…

— Не хочу я воровать, — упирался Вася, но «тёзка» крепко держал его за руку и отпустил только, когда кого-то обнял:

— А, кого я вижу, Смелость города берёт!

— Обознался, — ответил тот, — я — Бережёного бог бережёт.

Тогда «тёзка» кинулся обнимать Васю:

— А, Попытка не пытка, здравствуй!

И Вася почувствовал, что он что-то сунул ему в карман.

Но тут Бережёного бог бережёт схватился за свой карман и заорал:

— Караул, кошелёк украл, вор! — и вцепился в «тёзку».

— Кто вор, я? Это он вор! — «тёзка» показал на Васю.

— На воре шапка горит! — раздался вдруг голос Старого друга.

От неожиданности «тёзка» схватился руками за голову.

— Ага, вот он вор, — закричала толпа, — держи его!

А шапка и точно: задымилась, заполыхала, и побежал «тёзка», как факел с горы Олимп на открытии Олимпийских игр. А Старый друг взял Васю за руку и вывел опять на прямую как стрела дорогу.

— С тобой водиться, что в крапиву садиться, — сказал Старый друг, когда они вышли на дорогу и присели на камушек.

— Это не я, он мне подсунул! — Вася вытащил из кармана большой кожаный кошелёк и заплакал. Друг взял кошелёк и положил за пазуху.

— Это мы вернём владельцу. А ты на-ка вот пока погрызи. — И протянул Васе баранку.

— Я не хотел воровать! — говорил Вася, грызя баранку и обливая её слезами.

— Да, Голод не тётка — парень шустрый, — усмехнулся Друг, — с ним и нехотя украдёшь. А всё же и он пословица нужная.

— Что же получается, — возмутился Вася, — скажете, и царь Горох пословица нужная?

— А как же! У его подъезда день и ночь конь под седлом стоит. Вроде кареты «скорой помощи», значит. Вспомнят его люди, заикает царь — шасть на коня! И помчится. До границы, конечно. А там уж невидимкой летит…

— Да кто его вспоминает, кому он нужен-то!

— А хотя бы тебе: ведь вот ты не успел объявиться тут у нас, как его помянул!

Вася чуть не подавился баранкой. «А ведь правда, — подумал он, — вспомнил я эту пословицу при первой же встрече со Старым другом. А вот теперь на неё вроде как войной иду… Как же так получается?»

— А вот так и получается, — как всегда, разгадал его мысли Друг, — стало быть, и тебе пригодился царь Горох. Недаром говорится: пословицу пешком не обойдёшь, на коне не объедешь… Догрыз баранку-то? Тогда пошли, а то вдруг опять заикаю. — С этими словами Старый друг встал с камушка, взял Васю за руку, и они пошли по прямой как стрела дороге.

Устал Вася. Очень хотелось ему опять к Старому другу за пазуху. Но Друг шёл теперь нормальным человеческим шагом. На ногах у него были простые тапочки, а сапоги-скороходы он перекинул через плечо… Почему?

— Они семивёрстные, — ответил на его мысли Друг, — а нам недалеко.

И верно: поднял глаза Вася, а дворец-то уж вот он, на пригорке!

И дворец, и всё вокруг показалось Васе спящим царством. На крепостных стенах, сторожевых башнях — никого. И конь осёдланный у подъезда словно окаменел. Даже вода в крепостном рву не плескалась. Но, подойдя ближе, они всё же увидели живую душу: перед подъёмным мостом, возле пушки, стоял солдат в красной рубашке. Он помахивал запальным фитилём, и фитиль дымился. Старый друг сдвинул шапку на лоб и почесал в затылке.

— Просто так нас во дворец не пустят. Лучше всего тебе прикинуться иностранцем. И как я пихну тебя локтем в бок, говори что-нибудь неразборчивое.

— Ладно, — сказал Вася.

Когда они подошли ещё ближе, солдат крикнул:

— Стой, кто идёт?

— Солдат Яшка, красная рубашка, аль не признал? — крикнул Друг.

— Всё равно пущать никого не велено, окромя иностранцев!

— То-то и оно! А я с кем? — И Старый друг кивнул на Васю: — Не гляди, что в одной рубашонке. А говорит не по-нашему!

Солдат Яшка встревожился:

— Врёшь!

Старый друг пихнул Васю в бок. И Вася, поднатужившись, набрав побольше воздуху, крикнул:

— Трам-блям!!!

— Видал-миндал? — строго обратился Друг к солдату. И тут началось…

Солдат Яшка приложил тлеющий фитиль к пушке, пушка грохнула, спящее царство царя Гороха проснулось, зашевелилось, на крепостных стенах появились какие-то фигуры, зазвонили колокола, ожил, затопал ногами конь у подъезда, даже во рву плеснулось что-то вроде крупной рыбы. И вот загремели ржавые цепи, опустился подъёмный мост, и потянулась по нему целая процессия с оркестром впереди. А со сторожевых башен послышались крики: