Александр Курляндский - Ну погоди или двое на одного

Но вслух сказал:

-Отчего ж не попариться? А Волк у тебя есть?

-Какой Волк? Откуда Волк? - заверещала бабка. - Есть один... Старый, облезлый. Его и Волком-то не назовёшь.

-Пенсионер, что ли? - усмехнулся Заяц.

-Че-го? - удивилась бабка. - Я такого слова и не слышала.

-ПЕСНИ-онер, - поправился Зайчик. - Который песни поёт.

-Не. Не поёт, спета его песенка... Ну, садись на метлу.

Зайчик сел впереди бабки на метлу. Она обхватила его костлявой рукой. Другой рукой чуть приподняла метлу...

И они взвились в воздух.

Сидеть на метле было неудобно. Вот-вот свалишься. Если б Зайчик не был бравым солдатом, он бы закричал на всю откругу: "Ма-а-ма!"

Но он был солдатом. Смелым и мужественным. И этим всё сказано.

Они пролетели над рекой, зацепив ногами клочья тумана. Поднялись чуть выше... Вдруг вылетели на солнышко.

Сразу стало тепло, а красный солнечный шар... Нет, не шар, а краешек шара, не больше арбузной корочки, заливал всё небо сказочной яичницей.

Но тут опять стало темно. Арбузная корочка упала за горизонт. Праздничные краски потухли. Но зато зажглась луна. Будто кто-то выключил солнце и включил луну. И теперь уже в зеленоватом свете проходил их полёт.

Пролетели над лесом. Трудно было рассмотреть, каким. В лунном свете все деревья казались седыми.

В воздухе прошуршало что-то очень большое. Птица?.. Нет. Ковёр-самолёт!

На ковре стоял мужчина в длинном халате. Усатый, при сабле. Обернувшись, он отвесил им церемонный поклон.

Баба-Яга крикнула ему вслед:

-Убирайся отсюда, проваливай! Сваво неба мало? Разлетался тута, в сказках наших! Собью! Ещё встречу - собью!

Она долго не могла успокоиться:

-Порядки завели. Кто хотит, тот летит. Ковры-самолёты, Карлсоны всякие. Разлетались! Нечисть чужестранная!

Лес под ними стал редеть, сверкнула водная гладь. Море-озеро! Всё в серебристых барашках. И парусный корабль посередине. Паруса на мачтах как белоснежные подушки.

Пушки с пристани палят, кораблю пристать велят!

Так и есть. Грохот пушек!

Это уже с другого берега.

На другом берегу - царский дворец, обнесённый стеной. С высоты дворец похож на кремовый торт. Расписные завитушки, башенки, переходики.

Всё сверкает и поёт! Это выглянуло солнце.

Рассвет! Быстро, как в сказке.

-Теперь недалече, - сказала Баба-Яга.

И они полетели совсем низко, вдоль берега. Пахнуло водорослями. Брызги от волн покалывали лицо.

Старик внизу, с белой бородой, вытягивал из воды невод.

-Как рыбка? Ловится? - крикнула ему Баба-Яга.

Старик схватил с песка камень:

-Лети отсель, проклятая!

-Не ловится! Не ловится! - захохотала Баба-Яга. - И жана у тебя старая. И изба. И сам - не Иван-царевич.

Зайчику стало неловко. Он обернулся к Бабе-Яге:

-Зачем вы так? Пожилому человеку...

-А чё он? Рыбку златую поймал, а распорядиться не сумел. Тьфу! Голь перекатная.

Старик что-то кричал, размахивал кулаками. Но они не слышали.

Перемахнули через песчаные дюны, пролетели над чахлым болотцем, и снова внизу пошёл лес. Но уже чёрный, тревожный.

Огромные разлапистые ели, вековые сосны. И вдруг - лес расступился, полянка. Пошли на посадку.

Метла прошуршала концом по траве. Они пробежали несколько метров...

Всё. Приземлились.

-Чуть чулок не потеряла, - проворчала бабка. - Штопаю, штопаю... А новые купить - где деньки?

Зайчик заметил на краю полянки избушку. На курьих ножках. Очень похожих на огромные "ножки Буша". Только с когтями.

С грохотом распахнулась дверь, и на крыльцо выпрыгнул Волчище. Серая спина, рыжеватое брюхо. Злые зелёные глаза.

У Зайчика сердце упало в пятки.

-Ничего себе, "старче", - только и сказал он.

Волк понял свою ошибку, скорчился, захромал:

-Кости старые. Поясницу свело. Голова разламывается. В ушах шум. Ой, плохо мне, плохо!

-Бедный ты мой, болезный, - погладила его бабка. - Совсем развалился. Ну, ничаво, Кузьма. Травкой тебя напою. Отойдёшь.

-Не отойду, - прошамкал Кузьма. - Чую - не отойду.

-Расплакался. Лучше дровишек принеси. И шишек на самовар. А ты, солдатик, располагайся. Сначала - чаёк, потом банька. Вся хворь из тебя и выйдет.

"Знаем мы ваши чаи, - подумал Зайчик. - Сказки читали. Чашечку выпьешь - другая не потребуется".

Но вслух сказал:

-Люблю чай! Больше всего на свете. Больше капусты, морковного сока. Больше самих кочерыжек.

-Чаво? - удивилась бабка. - Какого сока? Морковного?

-Берёзового, - поправился Зайчик. - В походе - жара, пылища. Ни воды, ни ручья. Только соком этим спасаемся.

-Какой летом сок? - удивилась бабка. - Ты чаво, милай? Сок берёзовый по весне! И то самой ранней.

-По весне! Правильно. Мы его на целый год запасаем. В банках. Трёхлитровых. Крышками закатаем и пьём.

-Крышками? - удивилась Баба-Яга.

-Крынками, - поправился Заяц. - Крынками трёхлитровыми.

-Не нравится мне этот солдат. Ох, как не нравится! - шёпотом сказал Кузьма.

-Чаво?

-Трусливый больно. Такие солдаты не бывают. И духом от него пахнет.

-Русским? - спросила бабка.

-Заячьим. Как от зайца-русака.

-Стар ты стал, Кузьма, - тоже шёпотом сказала бабка. - Солдата с Зайцем путаешь.

И добавила уже громче:

-Иди! Исполняй!

Они прошли в избу. Внутри стояла огромная печь. С чёрными от копоти стенками. Рядом с печью - деревянный стол. На столе - грязная, немытая посуда.

-Эй! - крикнула Баба-Яга Кузьме. - А посуду кто мыть?

Волк послушно впрыгнул в избу:

-Забыл. Я мигом.

Он быстро облизал миски языком:

-Всё! Чистей не бывает.

-Напоминать всё надо, - проворчала бабка. - Каждый раз.

Она смахнула со стола здоровенную кость, та отлетела в угол, где валялись объедки.

-Дровишки принесёшь, кости выкинешь! - крикнула бабка.

-Чего их выкидывать? - донеслось снаружи. - Ещё погрызу.

Бабка притворно вздохнула:

-С твоими-то зубами? Последние выломаешь.

Она накрыла объедки грязным полотенцем:

-Хорошая была тёлочка... Ей бы жить да жить.

"Напрасно я эту сказку выбрал, - пожалел Заяц. - Лучше бы про Царевну-лягушку. Ни Волка там, ни Бабы-Яги. Самый крупный хищник - лягушка-квакушка".

-А мыться-то где? - вслух спросил он.

-А вона, - сказала бабка и кивнула на печь. - Огонь погаснет - водички плеснём. Славная банька, ох, славная! По-чёрному. Иль не мылся так никогда, солдатик?

В избу влетел Кузьма. Глаза его кровожадно сверкали:

-Ну? Попарился уже? А то есть очень хочется.

-Не есть, а пить, - поправила его бабка. - Чай пить.

-Ага, - сказал Кузьма. - Чай пить, а то есть очень хочется.

Пока растапливалась печь, бабка раздула самовар. Самовар подскакивал на полу от избытка пара.

-Садись, милай, - пригласила бабка. - Сначала - чай, апосля - банька.

-Апосля баньки - Ванька! - пошутил Волк.

Бабка огрела его по спине поленом:

-Ирод окаянный! Так гостей потчуют?