Григорий Родственников - Чёрная моль

Услышав это, Щекотун зло зарычал и сделал попытку разорвать сеть.

- Здоровый, - усмехнулся Страк, - как медведь!

- Не ценишь ты меня. – Обиженно заныл Стрекотун. – Я тебе вон как верно служу. Головы своей не жалею. Когда тебя выгнали из стаи, я пошел за тобой и ребят своих прихватил, а ты только и знаешь ругать меня…

- Дурак ты! – Хмыкнул Страк. – Не выгнали меня, а я сам ушел, потому что эти ничтожества, покуда я, ослабев после раны, дал им волю, взяли и кликнули нового вожака – этого недоумка Жужилло. Подумать только, жадный тупой лежебока встал во главе отважного племени Красной саранчи. Нет, Стрекотун, ты – глупец. Страка нельзя выгнать, Страк сам ушел и спас от позора всех, кто последовал за ним. Мы воины, а не шакалы, жадно лижущие лапы Черной Моли. Мы сами должны решать, куда лететь и когда лететь, кого жрать и когда жрать. Хочу, жру, хочу не жру. Ну, ты понял меня, болван, или мне до вечера тратить на тебя мое красноречие! – Закончил свою тираду глава разбойников.

Стрекотун восторженно качал головой и делано норовил стряхнуть несуществующую слезу умиления:

- Страк, дай я тебя поцелую. – Неожиданно предложил он.

- Вот еще, чего выдумал, чучело одноглазое. Давай лучше показывай свои трофеи дальше. – Приказал Страк более дружелюбным тоном. Его жестокое беспощадное разбойничье сердце было падко на лесть и могло растаять от самого пустяшного комплимента. Стрекотун знал это и иногда пользовался, для пользы дела, конечно.

- А скажи-ка лучше, зачем ты притащил жабо подобного тролля, его мясо наверняка жесткое и воняет тухлой рыбой? – Спросил Страк.

- Нет, это не тролль, это мальчишка, он Человек. А саблей он орудует лихо. В этом убедились две дюжины моих ребят…

- Ч-е-е-ло-о-век, - возопил предводитель, перебив своего клеврета, - Человек, ты притащил Человека. Ты что, не знаешь, кто главный враг саранчи? Это они – люди. Они травят нас ядами, инсектицидами и токсинами. Это они превратили великий народ в жалкую горсть изгоев. Как ты посмел притащить Человека? Его следовало предать ужасной пытке и казнить на месте.

- Я торопился к тебе, благородный Страк, думал тебе самому будет приятно намотать на лапы его кишки. И потом, обрати, наконец, внимание на ту, ради которой все затевалось. Это же Струзания – сестра твоего заклятого врага. Едва мне удалось взять ее в плен, как я поспешил обрадовать храброго Страка с этой удачей. Теперь Пиратишка сам приползет к нам на брюхе. Он заплатит за все, подлый вор. Мы порежем это долговязое чучело как колбасу кружочками и съедим без соли и лука.

Пока Стрекотун поспешно оправдывался, Страк пришел в неописуемый неподдельный восторг, подпрыгнул, сжал кулаки и, приплясывая, запел:

и так далее. После слов «подходи любой, загрызу», подхваченных множеством голосов, он потребовал тишины и объявил:

- Слушайте меня, уроды. Взошла, наконец, судьбоносная звезда нашего племени. Снова ветер удачи пенит наши паруса, трепещут враги, и нет преграды отважному саранчиному сердцу. Сегодня у нас будет праздник. Мы немедленно пошлем гонца к Пиратам. Пускай лопнет с досады у их вожака единственный глаз. Мы будем ждать его, по кусочку откусывая от утонченного аристократического хвостика графини. И если он не поторопится явиться с повинной, мы не оставим от нее ни рожи, ни крыльев. Мы сегодня потешимся на славу. У нас в руках Человек. Как чудесно завопит он, когда мы станем рассматривать его потроха. А еще сегодня на ужин Щекотун, возлюбленные мои уроды. Первая десятка, живо к реке, расскажите пиратам, кто у нас в гостях. Вторя десятка, натрите чесноком эту тушу. – Страк указал на громко и недовольно рычащего в путах Щекотуна. – С чесноком я могу сожрать кого угодно и сколько угодно. Остальным всем стеречь пленных и готовьтесь к празднику.

Жужжание и стрекотание накрыло шумной волной лагерь Красной саранчи, из рев легко мог потягаться с раскатистым гулом реактивного лайнера. Разбойничья братия с поспешностью бросилась исполнять приказания Страка, которому в припадке самолюбования более всего хотелось сейчас посмотреть на себя в зеркало. Воодушевленный не менее других Стрекотун, старательно смотрел в рот главаря, пока тот произносил вдохновенную речь, а теперь с подобострастием простодушно спросил:

- Я рад, что великий Страк по достоинству оценил мои скромные услуги. На какую награду я могу рассчитывать, повелитель?

- Что ты бормочешь, кретиноголовый? По достоинству я ценю того, кто приятен на вкус и не застревает в зубах. Так пусть наградой тебе послужит то, что разговор о твоих достоинствах мы перенесем до лучших времен, а пока уйди с глаз моих, ничтожный льстец, жалкая выскочка. Пошел вон! – Рявкнул в ответ Страк, поправив и без того ловко сидящую на нем шляпу с перьями, и самодовольно запел извечное:

Расстроенный и злой Стрекотун, едва сдерживая бушевавшую в нем обиду, отправился в лес, где смог отвести душу, свирепо выбранившись, пиная сухие сучья деревьев. Он решил при случае отомстить главарю, и случай этот скоро представился…

Исполняя приказания Страка, его подручные так тщательно терли чесноком Щекотуна, что тот, не взирая на весь трагизм ситуации, сначала потихоньку похрюкивал, хихикал и, наконец, не выдержав щекотки, громко и заливисто рассмеялся. Саша не сразу сообразил, почему его товарищ разразился припадком неудержимого хохота, и грустно подумал, что добрый страшилка сошел с ума. Струзания, долгое время находившаяся в странном состоянии неопределенного бодрствования между прошедшим и приближающимся обмороками, вдруг истерично вскрикнула:

- Позор! Позор, герои! Как вам не стыдно, держите себя в руках!

- Совсем не стыдно. - Едва переводя дух, повизгивая, откликнулся Щекотун. – Смешно, потому, что уж больно щекотно. Ух-ха, ха, ха-ха-ха..!

- Наш Щекотун сам столько раз грозился защекотать кого-нибудь, а боится щекотки. – Засмеялся Саша.

- Совсем не боюсь, наоборот, теперь всегда буду просить, чтобы меня изредка натирали чесночком, ух-ха-ха.

В то время, когда на поляне царило шумное веселье, Стрекотун бушевал от злости. Выхватив из-за пояса Сашин меч, он остервенело рубил мухоморы и крапиву, с воем кусал кору деревьев, топтал траву и выкрикивал в адрес Страка замысловатые ругательства.

Внезапно до его слуха донеслось странное гудение. Стрекотун замер на месте, крепко сжав меч. В темнеющем вечернем небе появилась маленькая точка. Она быстро увеличивалась и вскоре превратилась в жирную помойную муху.

Муха сделала круг вокруг удивленного Стрекотуна и плавно опустилась на землю. На мухе, как оказалось, сидел наездник – маленький противный клоп лимонного цвета. Он неспеша спустился вниз, поправил высокий цилиндр, довольно нелепо сидевший на его крохотной голове и, поигрывая изящной тросточкой, направился прямо к Стрекотуну.