Януш Пшимановский - Рыцари Серебряного Щита

— Хватайте! Держите, а то утонут! — Здись и девочки бросились на помощь.

Они съехали по травянистому и мокрому склону, словно лыжники. Притормозили у самой воды и прислушались: не раздаются ли всплески?

Тишина.

Здись и девочки наклонились, пригляделись внимательно к озеру, чтобы рассмотреть на воде круги, расходящиеся в разные стороны. Но вода была гладкой, как зеркало.

— Андрейка! Пан Твардовский! Азор!

Тишина. Вокруг — тёмные кусты ольхи. Вот один из них, низкий и круглый, словно бы шевельнулся, махнул веткой. Ба! Да неужели это ветка? Уж очень похожа она на собачий хвост.

— Данута, включи фонарик!

Свет фонарика вернул «кусту» его подлинные краски и формы. Ребята начали осторожно распутывать ноги пана Твардовского, руки Андрейки, собачий хвост и саблю, прочно замотанную толстой верёвкой.

— А всё же крепкая, не оборвалась, — похвалил верёвку Здись.

— Хорошо, что мы вас нашли, — приговаривала Кристя, распутывая узел, в который сплелись рукав кунтуша пана Твардовского и лямки Андрейкиных штанов.

— Ох, ох, — вздыхал чернокнижник. — У меня в ухе побывала собачья лапа. И сейчас всё ещё кто-то ползает по рёбрам… Ползает и щиплется…

— Это, наверно, мои жучки. Отдайте их немедленно.

Данка снова посветила фонариком, жучков вытащили из-за пазухи, однако пан Твардовский попросил не гасить фонарик.

— Ни огня, ни дыма! Что за лампа! И, говорите, только вон ту пуговку надо нажать?. Удивительно…

Данка переключила стёкла: простое заменила красным, а потом — зелёным.

— И пламенем горит, и изумрудом светит… Что за чары!..

— Пан Твардовский! — прервал чернокнижника Здись. — Если вы будете вот так каждой пустяковиной восторгаться и вздыхать над ней, то мы этой ночью никуда не доплывём. Давайте или сейчас же отчаливать, или вернёмся домой. Выключи, Данка, свет…

— Что ж, поплывём. Я к вашим услугам, — покорно сказал чародей.

В темноте, которая обступила их немедленно, как только был выключен фонарик, никто не заметил гримасы нетерпения, появившейся на лице пана Твардовского. «Конечно, гораздо интереснее было бы поговорить с ребятами об этих изобретениях, чему-нибудь научиться, однако, коль уж речь зашла о Тройном Кладе, надо спешить…»

Здись повёл всех по берегу. Вскоре они вышли к небольшой бухточке. Там, как огромная птица с крыльями-парусами, приготовившаяся взлететь, стояла яхта. Здись, ухватившись за канат, которым она была привязана, подтянул яхту, и лодка, сонно покачиваясь, подползла одним своим бортом к берегу.

— Всем влезать, — последовала команда. — Только сапоги надо снять.

— Снять сапоги? — удивился пан Твардовский. — Как же я буду — босиком, что ли? Не подобает шляхтичу при сабле голые ноги показывать.

Тем временем юные члены экипажа занимали места, вытирая мокрой тряпкой резиновые подошвы сандалий и спортсменок. Азору тщательно обтёрли каждый коготь в отдельности и вымыли хвост, испачканный сажей.

— В сапогах я не пущу на борт «Сарданапала», — повторил Здись, взошёл на нос и ослабил узел буксирного каната. Борт яхты слегка отошёл от берега.

— Погоди, погоди! Уже снимаю! — крикнул Твардовский. — Что за люди! Кипяток! Как это ты сказал? Сардана-пала? А вы здорово знаете всякие заклятия. Сар-да-на-па-ла… Ой, как плохо снимается этот левый…

— А вы зацепитесь шпорой за что-нибудь, — посоветовала Кристя.

— Осторожнее! — крикнул Здись, однако было уже поздно: острые зубья шпоры впились в буксирный канат, рассекли его, и лёгкий ветер начал отгонять яхту от берега.

— Погодите, минуточку!

— Веслом с правого борта, вперёд!.. — подал команду Здись.

— Ав, ав, ав, ав! — в отчаянии надрывался Азор.

Ничто не помогало. Шелестели ветви ольх, среди которых мачта пробивала себе дорогу к свободе, расширялась полоса воды между яхтой и берегом.

— Я теперь уже ничего не смогу сделать! — крикнул Здись в сторону Твардовского. — Мне не хватает маневровой скорости, руль не слушается. Подождите немного, сейчас я вернусь за вами.

— Зажгите фонарик! — крикнул в ответ Твардовский. — Быстрее, быстрее… — Данка лихорадочно нажимала на металлическую кнопку, однако, как назло, свет не зажигался. — Быстрее…

Наконец фонарик сработал. Кружок света лизнул тёмные широкие листья.

— Сюда светите! Ближе, вот на этот пенёк. Хорошо. А теперь, сто сарданапалов, не шевелите фонарём, не двигайте его с места и не гасите.

Держа в обеих руках по сапогу со шпорами, Твардовский потрогал босой ногой лучи света, бегущие от карманного фонарика, проверил, не сильно ли они прогнутся под его тяжестью, и двинулся по ним к яхте.

— Отличные! — похвалил он. — Крепче и гораздо удобнее, чем от восковой свечи.

Твардовский был уже почти у самого борта яхты, когда Данке вздумалось направить свет чуть ниже; она шевельнула фонариком, и свет несколько раз мигнул. Твардовский зашатался, и, если бы не руки детей, пришедших ему на помощь, он наверняка грохнулся бы в воду. Левый сапог, который выскользнул у него из руки, ребята тут же выловили, вылили из него воду и поставили у борта, чтобы высох.

— Это не моя вина, — оправдывалась Данка. — Этот паршивый фонарик либо никак не зажечь, либо не погасить, либо он сам тухнет. Наверно, какой-нибудь лодырь делал его.

— Хорошо сделал. В мои времена вообще не бывало таких. Самое лучшее, что было, — лампа Аладдина или несколько молний в самых неотложных случаях, да и то лишь к услугам более влиятельного чародея… Почему мы так накреняемся? — испуганно спросил Твардовский.

— Делаем поворот, — ответил Здись. — Да вот мы и снова плывём спокойно. Между прочим, это был не такой уж крутой поворот.

Твардовский сел на дно яхты и осмотрелся. Андрейка и Азор пристроились у самой мачты. Данка несла вахту у левого борта, Кристя — у правого, она что-то крепко сжимала в руке. Верёвки спокойно лежали на палубе, скрученные в кольца, словно ужи.

Над головами путешественников, как белая стена, возвышалось огромное полотнище грота. А со стороны носа — другой, треугольный парус, он поддерживал мачту.

Твардовский перевёл взгляд с паруса на маленькую фигурку Здися, держащего в одной руке какую-то верёвку, а в другой — руль.

— Как, ваша милость, вы думаете, — спросил он, — занесут нас ветры на сей остров, Могилой называемый?

— Сами не занесут, — сунула свой нос Данка, — однако мы доплывём.

— Ещё два раза сменим галс — и будем на месте, — со знанием дела объяснил Здись.

— Что сменим?

— Галс. Теперь у нас ветер с левой стороны, и мы идём левым галсом. А потом сделаем поворот, — чтобы ветер оказался с правой.