Януш Пшимановский - Рыцари Серебряного Щита

И вот путешественники увидели между стволами небо. Здись сразу же приостановился, а за ним и все остальные.

— Что случилось?

— Она нас не туда ведёт, — сказал он. — Мы находимся сейчас недалеко от берега озера, надо свернуть немного вправо, — и Здись рукою показал нужное направление.

Сорока вернулась, описала круг над ребятами и начала недовольно стрекотать.

— Поглядите! — воскликнула Данка.

На мху, выложенная из сухих веток, виднелась стрелка, которая показывала то же самое направление.

— Ну и что же? — спросил Андрейка.

— Да, видно, пионеры здесь где-то поблизости живут. Пошли быстрее, посмотрим. — Кристя с любопытством огляделась по сторонам.

— Ну ладно, пошли тогда, — принял решение Здись и, недоверчиво скосив глаза на Твардовского, пошёл вслед за Сорокой.

Они обошли поваленное ветром дерево, наткнулись ещё на два знака, сложенные из веток, и вдруг увидели впереди огромную красно-белую птицу, сидевшую высоко на стволе сосны. Она трепетала крыльями, словно хотела вот-вот взлететь в небо, однако не трогалась с места.

— Я никогда не видала такой, — призналась Данка. Здись насупился.

— Дай мне бинокль.

Только теперь он вспомнил, что они тащат его с собой в кожаном футляре.

— Я сама погляжу.

— Дай мне! — строго потребовал Здись, и Данка, хоть и не очень-то довольная, послушалась его.

Здись приложил бинокль к глазам и рассмеялся.

— Да это же флаг на мачте!.. А внизу видны палатки. Их только трудно заметить, потому что они зелёные.

— Бежим! — крикнул Твардовский. — Наверно, это всё то же самое дикое племя байдарочников!!

— Это пионеры. Пошли. Они ничего не сделают нам плохого.

— Только осторожно, чтобы не рассердить их, — пробурчал чернокнижник, двигаясь следом за ребятами.

Они подходили к палаточному городку всё ближе и ближе. Уже отчётливо были видны четыре больших шатра-палатки, трос, идущий наискосок от земли к сосне, на которой трепетал флаг, входные ворота из берёзовых столбов, украшенные нарисованной на полотне пионерской эмблемой. Никто, однако, не вышел им навстречу, никого не было видно, кроме Сороки, которая уселась на гребне одной из палаток.

Удивлённые тишиной и пустотой, ребята остановились у ворот.

— Эй, кто тут есть? — громко спросил Здись. В ответ — тишина.

— Оп, оп! Мы пришли сюда с Азором! — крикнул Андрейка.

Сорока застрекотала, склонила голову. Ветер уцепился за брезент, приоткрыл палатку. И в ней — пустота.

— Давайте разойдёмся, проверим, нет ли кого. Может, все спят?.. Только ничего не трогать — ни лапами, ни чарами…

— Нет, нет… — заверил Твардовский.

Они обошли весь лагерь. Койки в палатках были аккуратно заправлены зелёными одеялами. На сучках сосен висели блестящие, отчищенные песком котелки. Под сосной, служащей флагштоком, ребята увидели орла, выложенного из шишек на желтом песке. Но кругом — ни души.

— Ну, и что же дальше? — спросила Данка, когда все снова встретились у ворот.

— Подождём немного, пока эти пионеры вернутся. — Кристе очень хотелось хоть капельку отдохнуть. — Может, дадут нам что-нибудь поесть…

— А если весь этот лагерь — только чародейская штучка, как тот Замок, в котором мы были на пиру? Где Твардовский? — забеспокоился Здись.

Огляделись вокруг, однако мастера чёрной и белой магии и след простыл.

— Он пошёл в кустики, — показал Андрейка. — Может, захотел…

— Туда? — переспросил Здись. — Пойду погляжу, чтобы снова какого-нибудь скандала не было.

Неожиданно с противоположной стороны лагеря до них долетел голос:

— Ко мне! Ко мне! Все вместе, что есть духу! Вот где истинное-то сокровище!

Ребята бросились бегом на этот зов. За палатками им преградил дорогу молодой густой сосняк, однако они не обращали на него внимания и продолжали быстро пробираться вперёд, отгибая в сторону пружинистые ветки.

— Сокровище из сокровищ! — торжествующе выкрикивал Твардовский.

— Что же это такое он там нашёл?! — вслух удивлялась Данка.

— Наверно, ничего хорошего, — буркнул Здись. Выскочив из зарослей сосняка, они наткнулись прямо на пионерскую кухню. Под навесом, на плите, обмазанной глиной, стояли большие кастрюли. Твардовский поснимал с них крышки и, мешая что-то половником, весь сияющий, восторженно расхваливал:

— Гороховый суп с дичью… Картофель из-за океана… Цомбер жареный… Ваши милости, садитесь, ничего не говорите и ешьте, — он показал рукой на столы, сбитые из простых досок. — Со мной, друзья, не пропадёте.

— Очень хороший обедик, — сказал Андрейка и вежливо присел на скамейку возле стола, ожидая, когда ему подадут.

— Тут вон висят котелки, как раз пять, — обрадовалась Данка.

— А ложек только четыре, но можно есть и большой… этим… как его… половником, — добавила Кристя, раскладывая ложки на столе.

Здись нахмурился, насупился, засунул руки в карманы.

— Это не наше — и трогать ничего нельзя.

Воцарилась тишина. Андрейка тяжело вздохнул, губы Кристи начали выгибаться и принимать форму подковки. Данка умоляюще смотрела на Здися.

— Берите, ешьте. Никого ведь нет, — подталкивал Твардовский.

— Вот потому-то мы и не можем. Это не наше.

— Что там ваша милость околесицу какую-то несёт! — рассердился не на шутку Твардовский. — Поедим, пока они ещё не вернулись, и дадим стрекача в лес. Скоро уже начнёт смеркаться. Вызовем чертей, и они помчат нас, куда только душа пожелает.

— А вдруг пионеры поймают нас, когда мы будем есть… — начала Кристя дрожащим голоском.

Однако Здись перебил её:

— Поймают или не поймают — это неважно. Чужое нельзя трогать — вот в чём дело.

— Святым хочешь прослыть, ваша милость? — хихикнул Твардовский. — Ну, я берусь за жратву, а вы как хотите…

Он налил себе полный котелок горохового супа, зачерпнул одну ложку, другую, третью…

— Прелесть… — Твардовский даже посапывал от удовольствия.

Запах съестного ужасно щекотал ребячьи носы. Девочки отвернулись, чтобы не смотреть на Твардовского, с таким аппетитом уплетающего суп. Азор сидел на задних лапах и просительно скулил. Несмотря на то, что он не так давно уплёл курицу, пёс нервно позёвывал, и у него текли слюнки.

Здись, не вынимая из карманов сжатые в кулак руки, со злостью глядел на Твардовского и чувствовал, что к горлу у него, затрудняя дыхание, подкатывается клубок гнева. Кто знает, что произошло бы через минуту, если бы не раздались тонюсенькие всхлипывания самого младшего из Рыцарей Серебряного Щита.

— Что с тобой? Ты чего плачешь?

— Я хотел бы попросить тебя, Здись, — Андрейка с трудом владел своим голосом, — попросить, чтобы ты позволил мне… съесть одну… только одну ложечку этого супа. Никто даже и не заметит… — слезинка, выкатившаяся у него из левого глаза, со звоном упала в пустой котелок, а слезинку из правого глаза он успел слизнуть языком.