Юрий Степанов - Таблетки от непогоды

— И не думай ехать, — сказал Ослик, — разве можно Волку верить.

— Жалко мне его, — ответил Хомячок, — я его приласкаю, пожалею — ему и легче станет.

Бросил Хомячок все дела и отправился в дорогу. Но не успел от норки отойти, как повстречал Волка.

— Куда это ты, Хомячок, спешишь? Не в город ли к Волку?

— К Волку в гости. Он мне приглашение прислал, — отвечает Хомячок.

— И ты не боишься его? — удивился Волк.

— Не боюсь! Волку сейчас очень одиноко. Ему в городе теплоты и внимания не хватает. Его там зайцы совсем заели.

— Ну и глупый же ты, Хомячок! Много я слышал твоей глупости, но никогда бы не поверил, если бы сам не убедился. Знаешь, а ведь письмо-то я тебе написал.

— Зачем? — спросил Хомячок.

— А как тебя еще из норки выманишь? Дичи совсем не стало. Решил на всякую мелочь переходить.

— А я-то думал, что хоть один волк хорошим стал!

— Ну, ты полегче выражайся! — рыкнул Волк. — А то съем.

— Если будешь есть — ешь скорее, а то мне некогда, — сказал Хомячок, — я из-за тебя все дела бросил.

— Нет уж, уволь! Есть я тебя не буду, даже если умолять будешь. Съешь, а потом сам таким же глупым станешь. Начнешь еще зайцев жалеть и овец. А за отзывчивость спасибо. Впервые меня кто-то пожалел.

И Волк убежал. Хомячок вернулся к норке.

— Ты почему возвращаешься? Передумал? — спросил Ослик.

— Я уже встретил Волка, — ответил Хомячок.

— И он тебя не съел?

— Он сказал, что таких глупых, как я, он не ест.

— Теперь понятно, почему Волк все время за мной охотится, — сказал Ослик.

Хомячок еще раз перечитал письмо Волка, вздохнул и сказал:

— Лучше бы Волк меня съел. После встречи с ним мне так стало холодно и одиноко, хоть волком вой.

У Хомячка вскочил прыщ на носу — больно и неприятно. Казалось, в нос вцепился страшный зверь и грызет, грызет.

Хомячок потерял сон, аппетит. В этот момент к нему в гости пришел Сурок и стал рассказывать, что в мире делается.

— В тридесятом царстве землетрясение, — сказал Сурок.

— А у меня прыщ на носу! Меня от него всего трясет.

— А тридевятое царство в тартарары провалилось.

— А у меня прыщ на носу, чтоб ему туда же провалиться, — говорил Хомячок.

— Говорят, скоро конец света! — сказал Сурок.

— А у меня прыщ на носу, и никакого конца ему не будет!

— Бесчувственный зверек! — закричал Сурок. — Можно подумать, что твой прыщ важней всего на свете, что у других прыщей не бывает!

— Бывают и у других прыщи, но мой больней чужого.

Слова Хомячка возмутили Сурка. Он хотел уйти от него, сильно хлопнув дверью, но налетел лбом на косяк двери.

— Ой-ёй-ёй! — застонал Сурок. — Ой, больно!

— Подумаешь, шишка на лбу! — сказал Хомячок. — Тебе бы мой прыщ, тогда бы ты не так запел.

— Да моя шишка в сто раз больней твоего прыща! — закричал Сурок.

— Тридесятое царство трясет. Тридевятое в тартарары провалилось. Скоро конец света, а он со своей шишкой носится.

— Ты что, издеваешься? — закричал Сурок. — Провались ты со всеми царствами! Еще друг называется. Больше ноги моей у тебя не будет.

И Сурок ушел.

А Хомячок остался при своем мнении, что его собственный прыщ больнее чужого и тем более шишки Сурка.

У Мышонка не было ни мамы, ни папы. Никто его уму-разуму не учил, никто не говорил, что можно, а чего нельзя.

Много раз он был на краю гибели, но всегда ему везло: помогала смекалка. Однажды он нос к носу повстречал Лису.

— Все! — сказала Лиса. — Разрешаю пискнуть разок напоследок. Жаль все же сироту.

Лиса закрыла глаза, облизнулась, стряхнула с мордочки прилипшие куриные перышки, потянулась… Мышонок не стал пищать, а быстро вскарабкался на какое-то дерево. Лиса опомнилась, хотела схватить Мышонка, а он уже высоко.

— Ты что же это делаешь, негодник! — возмутилась Лиса. — Разве мыши по деревьям лазают? Твои родители поумнее тебя были, но такого никогда не вытворяли. Мыши должны бегать по земле.

— Я этого не знал! — ответил Мышонок. — Некому было учить.

— Теперь ты знаешь! Спускайся вниз, извинись и больше никогда так не делай.

Мышонок хотел спускаться, но задержался.

— Куда это годится! — возмущалась Лиса. — Никаких правил не соблюдаешь, беспризорник. А если я летать начну, что тогда? Слезай сейчас же!

Мышонок не слезал.

— Еще немного посидишь на дереве и станешь белкой. Позор! Смотри, у тебя уже беличий хвост начинает расти.

Мышонок оглянулся на свой хвост и чуть не свалился в раскрытую пасть Лисы. А Лиса походила вокруг дерева и говорит:

— Залезла бы я на дерево, да воспитание не позволяет.

Лиса убежала, а Мышонок решил на всякий случай никогда больше не попадаться ей на глаза.

Цапля наглоталась лягушат. Постояла на одной ноге, затем спрятала голову под крыло.

«Как хорошо! — думала Цапля. — Тепло, сухо, и никто не мешает. Нет под крылом ни волка, ни лисы».

Стояла, стояла. Вдруг слышит: — Спасайся, Цапля, волк!

Но Цапля даже не встрепенулась. Зато представила, как она, высунув голову из-под крыла, поднялась в воздух и стала кружиться над озером. Теперь волк был ей не страшен. Волки летать не умеют.

Кружась над озером, Цапля видела цаплю, стоявшую недалеко от берега на мели. Голова у нее была спрятана под крыло. И к той Цапле подкрадывается волк.

«Спасайся, цапля, волк!» — закричала Цапля.

В это время волк сделал прыжок и вцепился Цапле в горло.

«Глупая цапля, — успела подумать Цапля, — ну кто же прячется от волка под крылом».

Голодные волки решили задрать медведя. Пришли к нему в гости и давай нахваливать. И добрый-то он, и самый сильный, и самый умный, и самый уважаемый. Медведь растрогался и говорит:

— Вижу, что зря на волков наговаривают. Вовсе вы не злые и не коварные.

В этот момент что-то трах Медведя по голове. Даже искры посыпались. Медведь взревел, хотел всех в порошок стереть, да увидел спокойные, дружелюбные лица гостей. Все они мирно беседовали и нюхали малиновое варенье.

«Меда объелся, — решил Медведь, — вот в голову и бьет».

Но только он успокоился, как на голову ему обрушился новый удар. Словно потолок рухнул. Очухался Медведь, осмотрелся. Волки улыбаются ему приветливо, хвалят за угощение и гостеприимство.

— Что-то совсем голова раскалывается, — сказал Медведь, стараясь как можно приветливее улыбаться волкам.