Льюис Кэррол - Алиса в Стране Чудес

«Кажется да», — стала вспоминать Алиса, — «Он держит свой хвост в зубах и весь в сухарных крошках».

«Ну, насчет крошек, это тебе показалось», — продолжил Минтакраб, — «Все крошки волной бы смыло. А вот хвост у него действительно в зубах. И все потому…» Тут Минтакраб зевнул, закрыл глаза и обратился к Грифону: «Расскажи ей почему и все такое».

«Все потому», — стал рассказывать Грифон, — «что пойдет бывало лещ с омарами потанцевать. Ну, они и кинули леща в море. Ну, ему и пришлось лететь далеко. Ну, он и прикусил мигом свой хвост. Ну, он и не смог зубы разжать. Ну и все».

«Большое вам спасибо», — поблагодарила Алиса, — «Было очень интересно. Сегодня я столько узнала о леще, как никогда раньше!«

«Пустяки, если хочешь, я могу рассказать тебе еще больше», — обрадовался Грифон, — «Например, знаешь ли ты, почему его называют лещом?»

«Я никогда не задумывалась над этим», — ответила Алиса, — «И почему же?»

« Он участвует в изготовлении туфлей и сапог », — очень важно провозгласил Грифон, чем окончательно озадачил Алису.

«В изготовлении туфлей и сапог?!» — удивленно повторила она.

«Вот у твоих туфлей какой блеск?» — спросил Грифон, — «Ну–у, то есть чем их натирают?»

Алиса посмотрела себе на ноги и слегка задумалась, прежде чем дать ответ: «Их натирают гуталином, кажется».

«Во–о–от! Значит, блеск гуталиновый», — произнес Грифон загадочным тоном и стал объяснять дальше, — «А у нашей обуви блеск лещиновый, так как натираем ее лещом. Так и знай!»

«А из чего же ее тогда делают?» — весьма удивленно спросила Алиса.

«Чтобы можно было ходить по воде, из чего делают сапоги? — Из резины. А чтобы можно было ходить под водой, их делают, конечно же, из лещины и тины», — довольно–таки раздраженно ответил Грифон, — «Это даже килька знает!»

«На месте леща я бы сказала этому баклану: «Держись–ка от меня подальше, пожалуйста! Оставь в покое меня и мой хвост!»» — задумчиво пробормотала Алиса, которая все еще находилась под впечатлением от кадрили.

«Что ты. Что ты!» — воскликнул Минтакраб, — «Ни то что лещ, вся рыба с ума сходит по бакланам, жить без них не может!»

«Что, серьезно?» — сильно удивилась Алиса.

«Куда уж серьезней», — ответил Минтакраб, — «С какой бы рыбешкой я ни повстречался, только и слышишь: «Ой, знаешь, я тут собираюсь поехать отдохнуть на бакланах». А я им и говорю, что, конечно же, отдыхать лучше всего на бакланах. Ведь там лучшие пляжи в мире!»

«Вы хотите сказать, что лучшие пляжи на Балканах ?» — уточнила Алиса.

«Я хочу сказать то, что говорю», — ответил Минтакраб, обидевшись. А Грифон поспешил вставить: «Ну, хватит. Расскажи лучше о своих приключениях».

«Я могла бы рассказать вам о своих приключениях… начиная с утра», — робко предложила Алиса, — «О вчерашнем рассказывать нет смысла, поскольку тогда я была совсем другой».

«Объясни–ка все с самого начала», — попросил Минтакраб. Но Грифон нетерпеливо воскликнул: «Нет! Нет! Сперва приключения! Объяснения слишком много времени отнимают.» Поэтому Алиса стала описывать свои приключения с того момента, когда она впервые увидела Белого Кролика. Сначала Алиса слегка обеспокоилась, так как эти создания очень близко придвинулись к ней с обоих боков, вытаращили свои глазищи и широко разинули пасти. Однако она постепенно набралась смелости, ведь ее слушатели совершенно притихли. И только когда Алиса дошла до того, как она читала Сороконожке «Бородино», и у нее вышло все не так, Минтакраб прервал молчание.

Он глубоко вздохнул и сказал: «Это очень странно!»

«Да, все это необычайно странно!» — добавил Грифон.

«Все не так», — задумчиво пробормотал Минтакраб и обратился к Грифону, — «Я хотел бы, чтобы она и сейчас чего–нибудь почитала наизусть. Скажи ей, а?!» При этом он умоляюще посмотрел на Грифона так, как будто тот обладал некой властью над Алисой.

«Встань и прочти « Лягушка и Вол» !» — сказал Грифон повелительным тоном.

«Как же все эти создания любят приказывать и спрашивать уроки!» — подумала Алиса, — «Все равно, что в школе!» Тем не менее, она встала и начала читать. Однако Омаровая кадриль так затуманила ей голову, что Алиса с трудом осознавала, что говорит. А слова, и правда, выходили весьма странные:

«Это несколько отличается от того, что я учил в детстве», — заметил Грифон.

«А я вообще никогда такого не слышал», — возмутился Минтакраб, — «Просто бессмыслица какая–то!»

Алиса промолчала. Присев, она закрыла ладонями лицо и думала с горечью о том, вернется ли когда–нибудь все на свои места.

«Нет, ну пусть все–таки объяснит мне, как это…» — недоумевал Минтакраб.

«Да не может она объяснить это!» — оборвал его Грифон, — «Продолжай! Следующая строка…»

«И все же, как мог Омар в прилив медуз добавить и на нос хвост поставить?» — настаивал Минтакраб, — «Что это вообще такое?!»

«Это первая фигура в танце», — ляпнула в ответ Алиса первое, что взбрело в голову. А в голове ее все окончательно до ужаса перемешалось, и она страсть как хотела переменить разговор.

Но Грифон не уступал упорством Минтакрабу и повторил: «Продолжай! Следующая строка начинается так: «Пример такой на свете не один…»»

Алиса не решилась ослушаться, даже будучи уверенной, что все снова будет не так. А потому она продолжила с дрожью в голосе:

«Ну и что толку продолжать нести всю эту чушь?» — перебил Минтакраб, — «Не объяснив одного, приниматься за другое?! Такой путаницы я еще не слышал!»

«Да уж, тебе лучше перестать», — согласился Грифон, чему Алиса была только рада.

«Может нам попробовать другую фигуру Омаровой кадрили?» — предложил Минтакраб, — «Или может ты хочешь, чтоб Минтакраб спел другую песню?»