Эдуард Лабулэ - Сказки

Если, верить часовым, то в это же время мимо них пронеслось привидеяие, и они слышали писк новорождённого ребёнка.

На другой день король проснулся, собрался с мыслями и в первый раз в жизни стал думать.

Он понял, что вчера над ним потешились и что виновник этого, всего вернее, серый человечек. Он сейчас же за ним послал.

Маленький человечек явился, имея на плече только что выглаженные простыни. Он встал перед королевою на колени и очень почтительно сказал ей:

— Её величество знает, что всё то, что я сделал, я делал по приказанию короля. Надеюсь, что она великодушно простит меня?

— Хорошо, — ответила королева, — но только вперёд этого не делай, а то я со страху умру!

— А я не прощаю! — закричал король, сердитый на то, что королева осмелилась помиловать, не спросив позволения у своего повелителя. Слушай же, плут. Если завтра же вечером ты не украдёшь из дворца королевы, то в тот же вечер тебя повесят.

— Ваше величество, велите меня сейчас же повесить и избавьте меня от двадцатичетырёхчасового мучительного ожидания! — вскрикнул маленький человек. — Как хотите вы, чтоб я это сделал? Легче луну схватить зубами, чем украсть королеву!

— Это твоё, а не моё дело, — заметил король. — Ступай, а я между тем велю приготовить виселицу.

Маленький человек вышел в отчаянии; он обхватил обеими руками свою голову и так горько зарыдал, что вчуже разрывалось сердце. Король первый раз в жизни весело смеялся.

В сумерки в замок по обыкновению пришёл монах с чётками в руках и с котомкой за плечами просить подаяния на монастырь. Когда королева вынесла ему милостыню, то святой человек сказал ей:

— Государыня! Бог награждает за милосердие. Сегодня я приношу вам эту награду. Завтра, как вы знаете, собираются повесить человека, конечно, очень виновного.

— Я ему прощаю от всего сердца и очень бы хотела спасти несчастному жизнь, — сказала королева.

— Это невозможно! — отвечал монах. — Но этот человек большой колдун и может вам перед смертью сделать большой подарок. Он владеет тремя удивительными секретами, и каждый из них стоит королевства. Из этих-то трёх секретов один он передаёт той, которая жалела его.

— Какие же это секреты? — спросила королева.

— Владея одним, — сказал монах, — женщина может из мужа сделать всё, что ей угодно.

— А! Это вовсе не удивительный секрет! — заметила, нахмурившись, королева, — Со времён Евы этот секрет передаётся от матери к дочери. Какой же второй секрет?

— Другой секрет даёт доброту и мудрость!

— Хорошо, — рассеянно заметила королева, — а третий?

— А третий, — продолжал монах, — даёт женщине, владеющей им, красоту, которой нет подобной, и способность нравиться до самой смерти.

— Отец мой! Я желаю владеть этим секретом!

— Ничего нет легче. Стоит только колдуну, пока ещё он жив, взять вас за обе руки и дунуть три раза на ваши волосы.

— Пусть он придёт, — сказала королева. — Отец, сходите за ним!

— Этого сделать нельзя. Король отдал строжайшие приказания насчёт того, чтобы этот человек не вошёл в замок. Если он ступит сюда ногой — он сейчас же умрёт. Не отымайте у него последних часов жизни.

— А мне, отец, король тоже запретил выходить из дворца до завтрашнего вечера.

— Жаль, — сказал монах, — Видно, вам приходится отказаться от бесподобного сокровища. А всё ж приятно было бы не состариться, вечно быть молодою, красивою и, главное, любимою.

— Вы правы, мой отец; королевское приказание относительно меня величайшая несправедливость. Если бы я и захотела выйти, часовые не пустят! Не удивляйтесь. Вот как обходится со мной король, когда он капризен. Я самая несчастная из жён!

— Вы раздираете мне сердце, — сказал монах. — Какое тиранство, какое варварство! Нет, государыня, вы не должны уступать таким требованиям, вы обязаны исполнять свои желания.

— А средства? — спросила королева.

— Есть одно, если только вы уважаете свои права, Влезайте-ка в этот мешок, и я вас вынесу из замка, рискуя жизнью. И когда через пятьдесят лет вы будете такая же красивая и свежая, как теперь, вы не пожалеете, что не испугались своего тирана.

— Хорошо! — сказала королева. — Но нет ли тут какой ловушки?

— Государыня! — сказал святой отец, пожимая плечами — и ударив рукой по груди, — насчёт этого вам нечего бояться и это так же верно, как то, что я монах. Да, наконец, всё время, пока этот несчастный будет около вас, я буду подле.

— А вы приведёте меня обратно во дворец?

— Клянусь!

— И с секретом? — прибавила королева.

— С секретом! — сказал монах. — Впрочем, если ваше величество боитесь, останемтесь, и пусть секрет умрёт с тем, кто его нашёл, если только колдун не успеет передать его более доверчивой женщине.

Вместо ответа королева храбро полезла в мешок. Монах завязал его, взвалил на плечи и твёрдыми шагами пошёл по двору. На дворе ему попался король, обходивший часовых.

— Милостыня, как я вижу, хороша? — заметил король.

— Государь, — ответил монах, — Милосердие вашего величества безмерно, и я боюсь, не злоупотребляю ли я им. Не прикажете ли лучше оставить здесь мешок и всё, что в нём есть?

— Нет, нет! — сказал король. — Несите, мой отец, несите! Не думаю, чтоб всё это стоило многого! Вы не жирно покушаете!

— Желаю вашему величеству поужинать с таким же аппетитом, — отвечал монах и удалился, прошептав несколько слов, разобрать которые было трудно; вероятно, он шептал молитвы.

Колокол прозвонил к ужину. Король вошёл в столовую, потирая руки.

Он был доволен собою и собирался отомстить серому человечку; следовательно, было отчего разыграться аппетиту.

— А что, королева ещё не сходила? — спросил он ироническим тоном. — Впрочем, это меня не удивляет. Неаккуратность — женская добродетель!

Король уже садился за стол, как вошли три солдата и, опустив алебарды, впустили в столовую серенького человечка.

— Ваше величество! — сказал один из солдат. — Этот негодяй вошёл во двор замка, несмотря на королевское запрещение. Мы бы его сейчас же повесили, чтобы не мешать вашему величеству ужинать, если бы он не говорил, что имеет послание от королевы и что владеет государственной тайной.

— Королева! — вскрикнул изумлённый король, — Где она? Несчастный, что ты с ней сделал?