Ивана Брлич-Мажуранич - Сказки давнего времени

Только вдоволь пообнимавшись друг с другом, вспомнили они про Регоча. Осмотрелись по долине, а Регоча нет. Нет его нигде — в один миг исчез он, такая громадина, словно мышь в норе. И действительно, Регоч исчез, словно мышь в норе. Когда показались на чердаке дед и баба, испугался Регоч так, как никогда еще в своей жизни не пугался. Испугался он страшно их изможденных, сморщенных, морщинистых лиц.

— О, Боже мой, каких только ужасов не пережили эти старцы в здешнем краю, если лица их стали такими, — подумал Регоч и от чрезмерного страха вмиг прыгнул в ту дыру, куда исчезла и Зловода — и убежал тем же путем обратно в свой пустынный Леген-город.

Все пошло на селе по-хорошему. Дед и баба давали детворе указания, и детишки пахали и сеяли. По совету бабы и деда они сделали только одно село и одно гумно, одну церковь и одно кладбище, чтобы не было больше ни злобы, ни несчастья.

Все пошло по-хорошему, но красивее всего было то, что в середине села построили они прекрасную башню из горного мрамора, а на вершине башни устроили сад, где цвели апельсины и финики. Там обитала прекрасная Косенка и с башни, словно с облаков, смотрела она на весь этот край, который она так полюбила уже тогда, когда в первый раз сошла на землю.

А вечером, когда заканчивались полевые работы, приводил Лиле на башню пастушек и пастухов, и при луне они водили хоровод и пели вместе с прекрасной, милой и веселой Косенкой.

Регоч же под землей еще встретился с водами Зловоды. И послышался из-под земли гул и шум: это Регоч борется с ними, прогоняя их все глубже и глубже, до дна преисподней, чтоб никогда уже больше они не служили злобе людской.

А затем дальше двинулся Регоч к своему Легену. Сидит он в нем и сейчас, камни считает и Бога просит, чтоб никуда его больше не уводил из огромного и пустынного Леген-города, к которому он, огромный и неприспособленный к жизни, больше всего и подходит.

ЗАБРЕЛ некий юноша в лес Стрибора, не зная, что этот лес зачарованный, и что в нем разные чудеса происходят. Бывали здесь чудеса добрые, а бывали и злые, каждому по заслугам.

И должен был остаться этот лес зачарованным до тех пор, пока в него не ступить нога того, которому его собственные страдания будут милее всего счастья этого мира.

Нарубил юноша дров и сел на пень отдохнуть, а был прекрасный зимний день. Но из пня вылезла змея и стала нежиться подле него. В действительности это не была настоящая змея, а была это человечья душа, ради греха и злобы в змею заключенная, и мог ее освободить только тот, кто с нею обвенчался бы. Серебром блистала змея на солнце и глядела юноше прямо в очи.

— Боже мой, что за прекрасная змейка! Хоть домой ее неси, — шутя сказал юноша.

«Вот она взбалмошная голова, которая освободит меня на свое несчастье», — подумала грешная душа, в змею заключенная, исчезла и, тотчас же обратившись из змеи в прекрасную девицу, появилась перед юношей. Рукава у нее белые и разукрашены, как крылья бабочки, а ножки маленькие, как у царицы. Но так как она при этом зло замышляла, то и остался у нее в устах змеиный язык.

— Вот и я! Веди меня домой и женись на мне! — говорит змея-девица юноше.

Но если бы юноша был решителен и догадлив, то быстро замахнулся бы на нее обухом секиры и воскликнул бы: «Я и не думал венчаться с лесным чудищем» — и снова обратилась бы девица в змею, скрылась бы в пень, и все прошло бы бесследно.

Но он был добродушный, робкий и застенчивый юноша, и стыдно ему было не исполнить ее желания, потому что она ради него обернулась. К тому же и нравилась ему она, потому что была прекрасна лицом, а он, бедняга, и не мог знать, что у нее осталось в устах.

Взял он девицу за руку и повел домой. А жил этот юноша со своей старой матерью и чтил мать, как святыню.

— А вот, мать, и невестка тебе, — сказал юноша, войдя с девицей в дом. — Слава Богу, сынок, — ответила мать и посмотрела на красавицу-девицу. Но старая и мудрая мать сразу почувствовала, что находится у невестки в устах.

Пошла невестка переодеваться, а мать говорит сыну:

— Красивую ты себе нашел жену, но только присмотрись, сын, не змея ли она!

Но сын чуть не окаменел от удивления: откуда его мать знает, что она была змеей? Злоба охватила его сердце, и подумал он: «а мать-то моя, безусловно, ведьма». И сразу возненавидел мать.

Начали они все втроем жить вместе, но очень скверная была эта жизнь. Невестка болтлива, озлоблена, строптива и прожорлива.

Был там утес, высотой до облаков, и невестка приказала как-то старухе принести ей для умыванья снега с вершины утеса.

— Нет пути на ту вершину, — говорит старуха.

— Возьми козу, пусть она тебя поведет. Там, где она вверх, там ты стремглав вниз, — говорит невестка.

Тут же был и сын и, чтобы только угодить своей жене, рассмеялся на эти слова.

Это так опечалило мать, что она немедленно отправилась на утес за снегом, потому что не жаль ей было жизни. Уже в пути хотела она попросить у Бога помощи, но передумала, сказав: «Увидел бы Бог, что сын мой никуда не годится».

Но Бог ей все же пришел на помощь, и она удачно принесла невестке снега с утеса из-под облаков.

На другой день приказывает невестка старухе:

— Иди на озеро замерзшее. Посередине озера прорубь. Излови мне в проруби карпа на обед.

— Провалится лед подо мной, пропаду я в озере, — отвечает старуха.

— Карп будет очень рад, если ты пропадешь вместе с ним, — отвечает невестка.

И опять сын рассмеялся, а старуха так опечалилась, что немедленно отправилась на озеро. Трещит лед под старухой, плачет она, и слезы у нее замерзают на лице. А все еще не хочет она Бога молить, таит перед Богом, что сын ее грешен.

«Лучше уж погибну», — думает старуха, идя по льду.

Но не пришло еще, видно, время старухиной смерти. Пролетела над ней чайка, неся рыбу. Выскользнула рыба у чайки и упала как раз перед старухой. Старуха берет рыбу и счастливая несет ее невестке.

На третий день села старуха у очага, взяла рубашку сына и начала ее латать. Лишь только увидела это невестка, подлетела к старухе, вырвала у нее из рук рубашку и крикнула:

— Брось это, старая сова, не для тебя эта работа.

И не дает матери латать рубашку сыну.

До края наполнилось сердце старухи печалью, вышла она из избы, села, несмотря на лютый мороз, на завалинку, и стала молить Бога:

— Боже мой, помоги мне!

В это время замечает она, как к ней идет некая убогая девушка, слегка только прикрытая изорванным бельем, с посиневшими от холода плечами, потому что спал с руки полуоторванный рукав. И все же улыбается девушка, так как мягкий у нее был нрав. Под мышкой у нее была вязанка лучинок.