Ивана Брлич-Мажуранич - Сказки давнего времени

— Идет огромное войско отборное, чтобы покорить упрямого бана. Упрямца бана живым схватить, а у жены бана сердце вырвать.

Услыхав это, Олех-бан спросил Неву Невичицу:

— Не боишься ли ты, красная девица?

— Не боюсь, — отвечает она радостно, — надеюсь я на мрачного волка и волчицу, на двадцать молодцов и двадцать сирот, но больше всего на витязя Олеха-бана. Но у меня есть еще и две хорошие дружки: горлица и тонкая ласточка.

Рассмеялся Олех-бан, а приглашенные вскочили на ноги свои легкие. Схватили оружие молодецкое, натянули луки добрые с тетивами шелковыми и стали ожидать царевну и войско. Но войско это было так огромно, что одолеть его не может ни Олех-бан, ни его гости, ни его дом закопченный.

Первыми погибли мрачный волк и волчица, потому что перепрыгнули они через ограду и окопы и бросились к царскому войску, чтобы среди войска вырвать надменной царевне очи. Но поднялись бесчисленные булавы, — защищает войско надменную царевну, поломало оно крылья орлу и ястребу и смешали их тяжкие кони с черной землей.

Все ближе подходит огромное войско к дому закопченному, а когда уже подошли под самый дом — спустили гости шелковые тетивы и легкими стрелами приветствовали войско. — Но не ждут и жестокие стрелки жестокой царевны!

Полетели стрелы и сюда и туда, но бесчисленны были стрелки войска и полетели стрелы на окна дома закопченного, словно небесный мор. У каждого молодца по две-три раны, а на бедняках и по десятку.

Самая тяжелая рана была получена Олехом-баном, так что у богатыря этого и руки опустились, настолько его одолели раны.

Быстро пошла Нева Невичица к Олеху-бану и на дворе дома закопченного омыла раны. Пока она ему раны омывала, говорить Олех-бан:

— Недолгое у нас было счастье, моя Нева Невичица. Нет больше на кого бы ты могла положиться, а вот уже войско в воротах дома закопченного. Поломают они запоры дубовые, разрушать ворота стародавние — погибли мы все: и волки, и орлы, и добрые молодцы, и бедняки, и Олех-бан, и Нева Невичица.

Но нашлась в беде Нева Невичица и говорит:

— Не бойся, бан, пошлю я голубочка, чтобы привел они нам из болот Мокошь. Все, что угодно, Мокошь знает и сделать может; она нам и поможет.

Послала Нева Невичица быструю горлицу. Вспорхнула серая горлица быстрее, чем стрела с тетивы, так что стрелы царские ее не настигли. Улетела и привела из болот Мокошь. А Мокошь превратилась в ворону и села на конек дома закопченного.

Но вот уже войско и в ворота ударило. Стали бить тяжелыми булавами в ворота и двери, стоит грохот, несется шум, трясется подъезд и ворота дома закопченного, будто адская сила ломится в ворота Олеха-бана.

— Будь добра, моя Мокошь, — взмолилась прекрасная Невичица к черной вороне, — будь милостива, помоги нам против суровой царевны, потому что погибаем мы, молодые!

Но пакостница Мокошь едва только могла дождаться, чтобы излить свою злобу. Замахала ворона черными крыльями и проговорила:

— Сама себе помоги, голубушка моя! Должна ты была меня послушать, ключи должна была царевне отнести. Умилила бы ты царевну и теперь сидела бы ты у ног ее, в шелка была бы одета, из золотого бы кубка пила. Теперь же ты получила то, что сама захотела! Вот тебе дом закопченный, в доме раненые бедняки, а пред домом неприятельское войско бесчисленное. Пусть тебе поможет тот, кто научил тебя так поступить!

Когда услыхал это Олех-бан, вскочил раненый витязь на ноги и взбешенный закричал:

— Оставь, Нева Невичица, это бесполезное дело. Где это видано, чтобы ворона помощь оказывала витязю. А ты, черная вещунья, беги с крыши, чтобы я не тратил легкие стрелы и не стрелял бы по крышам птиц.

Затем обнял Олех-бан Неву Невичицу и говорит:

— Когда погибну я среди царского войска, иди, моя прекрасная Невичица, поклонись царевне и стань у злой царевны придворной дамой вместо того, чтобы быть женой Олеха-бана.

Опечалился витязь Олех-бан, но отскочил от Невичицы, бросился через башню и подъезд, чтобы отодвинуть дубовые запоры и растворить ворота войску бесчисленному — и погибнуть или пробиться сквозь войско.

Осталась во дворе одна Нева Невичица, а над ней, на крыше, черная ворона Мокошь. Слышно, как падают тяжелые запоры: вот-вот поддадутся старые ворота, влетят суровые войска, Олеха-бана в плен захватят, а у нее, у милой девицы, сердце вырвут. Быстро перебирает в мыслях Нева Невичица: что будет и как будет? Осматривается красная девица — нет ли кого-либо, кто бы смиловался и из тяжелой беды выручил! Осматривает она жалостно и землю и небо. Когда на небо взглянула — проходило там как раз Солнце жаркое, словно расплавленное золото. Когда она на Солнце посмотрела, удивилось Солнце такой огромной нежности и быстро на нее взглянуло. Встретились взглядами Солнце и Нева Невичица, и только лишь переглянулись, сразу друг друга узнали, и Солнце тотчас же догадалось:

— А, это и есть та самая невеста, к которой я иду на свадьбу. В хорошую минуту она мне пирог подарила, а еще в лучшую минуту на меня взглянула.

Слыхало Солнце, как за миг перед тем Мокошь грубо отказала Неве Невичице, и как пакостница эта не хотела ей помочь, и Солнц страшно разгневалось. От страха онемела целая бановина, от страха опустились секиры и булавы, а мощное Солнце над Мокошью загремело:

— Эй, пестунья с сердцем жестоким! Если бы пакость в свете правдой управляла, неважная была бы правда! Если ты меня в трясине и вынянчила, сама в трясине ты, несчастная, так и осталась! Не прошлась ты со мной по небу, не бросила ты взгляда с неба вокруг себя, чтобы знать правду-матку. Эй, пестунья с сердцем жестоким! Разве может Солнце могучее в ночь на Ивана Купала забыть, кто его, слабенького, на Святках одаривал? Или может Солнце-деверь поставить в вину невестке, что она оставила царский двор царю, царевне — придворных, а полюбила всем сердцем доброго молодца? Сгинь в земле, мрачная пестунья, ты иди в землю, а я останусь в небесах и вместе мы поможем доброму молодцу и его красной девице.

Послушны и небо и земля Солнцу, и как могла бы его не послушать черная ворона, в которую превратилась Мокошь! Быстро Мокошь под землю скрылась, чтобы исполнить, приказание Солнца.

А Солнце, как ни было раскалено, еще вдвое сильнее накалилось. Ударило Солнце сверху, раскалило пустынную бановину, нагрело и небо и землю; железную гору могло бы раскалить.

Побелели шлемы на суровых войсках, раскалились их тяжелые латы, раскалились копья и секиры. Охватила жара жестокую царевну, охватила жара бесчисленных стрелков, у которых мозг горит под шлемами, а грудь изнывает под латами. Кто не нашел защиты под кровом, тот в живых не останется. Жара войско на землю свалила. Один поперек другого падает; кто-то своего побратима хочет позвать, но еще и не позвал, а уже свалился.