Ева Ибботсон - Великий поход привидений

— Вы не верите в призраков?

— Определенно нет .

— Мистер Уилкс, если бы я смог доказать вам, что на свете существуют такие вещи, как привидения, тогда вы бы отвели меня к Премьер-Министру?

— О, конечно-конечно, — ответил мистер Уилкс. — Я бы отвез тебя даже на Луну. По сути, это даже легче устроить. А теперь, прости меня, но я очень занятой человек.

И все еще присвистывая, он повернулся и ушел.

— То есть, ты хочешь сказать, что ничего не вышло? — спросила Ведьма, и ее голос дрожал от отчаяния. — Он нам не поможет?

Рик вернулся в Гайд Парк в конце дня. Там все еще были люди, поэтому все привидения сделались невидимыми, но розовое мерцание локтя Хамфри и запах давленых вшей привели Рика к темному кустарнику за мужским туалетом. Там-то они и ждали его.

— Он категорически отказался. Он сказал, что привидений не существует.

— Вот гнус! — яростно воскликнул Хамфри. — Пустозвон! Дурак!

— Тише, Хамфри, — сказала Ведьма.

И все-таки, привидения были повергнуты в чрезвычайное уныние. Они были так уверены, что Рик вернется с хорошими новостями.

Потом Хамфри доверчиво положил руку Рик на плечо и сказал:

— Ты ведь что-то придумал, да?

— Неужели, милое дитя? Можем ли мы что-нибудь сделать? — спросил Скользящий Килт.

— Да, — ответил Рик. — Есть кое-что, что вы можете сделать очень хорошо.

— Что же? — оживленно спросили призраки.

— ПРЕСЛЕДОВАТЬ! — сказал Рик. — Преследуйте так, как никогда в жизни никого не преследовали! Еще до окончания вечера мистер Уилкс очень пожалеет, что не поверил в привидений.

Дом, где жил мистер Уилкс, назывался Райские Кущи . Дом был большой, из розового кирпича с белыми вкраплениями, поэтому выглядел так, будто он болел корью. По краям длинной дорожки, ведущей к дому, росли лавр и рододендрон. Позади — лужайка с летним домиком, который построили по типу швейцарского шале с глупыми резными кукушками на крыше, и собачьей конурой, где сбоку краской было выведено: « Бастер ». Самого Бастера нигде видно не было.

Рик выбрал хорошую ночь для преследования. Семейство Уилксов устраивало званый вечер. Как раз в тот момент, когда Рик пробирался через лавровые кусты к задней части дома, подъехал фургон поставщика провизии, а потом и торговца винами. И он слышал, как внутри дома миссис Уилкс кричит на свою горничную.

— Теперь запоминайте, — сказал он, когда придя к призракам, ожидающих его в летнем домике. — Начните аккуратно: пусть Джордж пару раз крикнет, Уинифред странно завоет. Потом, когда они зайдут в столовую, увеличьте давление. А когда я дам сигнал, задайте им жару, ок?

— Ок, — счастливо ответили привидения. Они с большим нетерпением ждали вечера. Всегда приятно быть чем-то занятым.

Было полвосьмого, и в гостиной Уилксов с серо-зеленым ковром, золотыми парчовыми занавесками и очень неудобными полосатыми сатиновыми стульями гости пили шерри и жевали орешки.

Все, кого Уилксы пригласили, были Важными Людьми — Уилксы никогда бы не утруждали себя их обществом, если бы они таковыми не являлись. Там был миллионер Гарри Холтцманн, разбогатевший на производстве оружия и его продаже зарубежным странам, чтобы люди там лучше могли убивать друг друга; а также человек, по имени Профессор Прингл, который написал книгу «Что Не Так С Молодежью» (практически, это все, что он написал). Там были также Достопочтенная Люси Лэмворт, чей отец был виконтом, и молодой человек по имени Криспин Крейг, который брал интервью на телевидении и много улыбался. Ну, и, конечно, мистер Уилкс, выглядевший так, будто ему жарко, и миссис Уилкс, обладающая визгливым голосом и головой, покрытой детскими желтыми кудряшками.

Трудно говорить о чем-то интересном, если ждешь ужина, а внутри у тебя солоно от чрезмерного количества съеденных орешков, поэтому никто ничего интересного и не рассказывал. Они говорили вещи, типа: «Разве не слишком жарко для этого времени года?» или «Не правда ли, вчера вечером по телевизору показывали невероятно отвратительный фильм?»

А потом, неожиданно раздался крик.

Вообще-то, для Джорджа такой крик — сущий пустяк. Такого рода крик можно услышать, когда до смерти пытают двадцать или тридцать человек, но для Джорджа это ничто. Он просто действовал аккуратно, как наказал Рик.

Достопочтенная Люси подпрыгнула так высоко, что Лэмвортские изумруды ударились о ее открытую и щуплую грудь, наставив синяки, и спросила:

— Ради всего святого, что это было?

Уилксы посмотрели друг на друга. Затем мистер Уилкс поднялся и вышел в холл. Его глазам предстал молодой череп, мирно сидящий на стойке для зонтов. Его челюсти были раскрыты, и он как раз готовился для очередного хорошего крика.

Мистер Уилкс потер свою бровь и, дрожа, вернулся в гостиную.

— Ничего страшного, — сказал он, — там…эээ…горничная что-то уронила. Давайте лучше приступим к ужину.

Все собрались в столовой, и горничная внесла закуски. Закуски всегда довольно скользкие: например, немножко оливок, немножко анчоусов — и на какое-то время гости заняты тем, что пытаются наколоть их на вилки. Потом мистер Холтцманн повернулся к Достопочтенной Люси и спросил:

— Вы в ногах ничего не чувствуете?

Достопочтенная Люси, которую пучило от анчоусов, тихо рыгнула и ответила, что вообще-то ее ноги чувствуют холод. А еще сырость. По правде говоря, если бы она не понимала, что это абсурд, она бы сказала, что ее ноги сейчас стоят в бассейне с водой. Криспин Крейг, сидящий напротив, сказал, что это странно, но его ноги ощущают то же самое.

После закусок настал черед супа. Один за другим гости поднимали свои ложки, и один за другим снова их откладывали.

— У вашего супа тоже вкус тухлых яиц? — прошептал Криспин Крейг.

Мистер Холтцманн ответил, что у его супа вкус дохлых мышей.

— А у меня — грязного нижнего белья, — скривившись, сказал Профессор Прингл. И Ведьма, невидимая, но усердно работающая, так как это она витала над тарелками, счастливо кивнула. Всегда приятно, когда тебя оценивают по достоинству.

Но лишь только когда дошли до горячего блюда (фазана в сливках с картофельными крокетами, брокколи и желе из красной смородины), Рик, который прятался в летнем домике, дал привидениям сигнал для массивного наступления. Вот тогда все и случилось.

В большие створчатые окна верхом на одной из своих лошадей вплыла тетя Гортензия. Она одолжила у Уинифред немного кровавых пятен, чтобы покрыть ими свою обрубленную шею. Ее ночная рубашка раздувалась, как старый желтый парашют. А когда она скакала вверх и вниз по обеденному столу, ее ужасно отвратительные ногти на ногах клацали по стаканам с вином, как пистоны.

— АААОООИИИ, — завопила Достопочтенная Люси и упала на пол.