Александр Дюма - Сказки

Дорогие дети, Сиреночке очень хотелось видеть и знать то, что видим и знаем мы с вами. Она то и дело приставала к сестрам с расспросами. Но те — увы! — знали немногим больше ее.

Тогда маленькая царевна обратилась к старой царице, хорошо знакомой с верхним миром и даже знавшей, как называются страны, существующие над морем.

— Скажи, бабушка, если человек не утонул, он будет жить вечно?

— Нет, детка, — отвечала та, — люди умирают точно так же, как и мы, только намного раньше. Мы живем триста лет, а когда умираем, наши тела растворяются в пене и поднимаются на поверхность океана. Поэтому у нас нет могил, и мы не можем лежать среди наших близких. У нас нет бессмертной души, и мы не обретаем новой жизни после смерти. Мы подобны тростнику, не способному зазеленеть, когда его сломают. А люди обладают дарованной им Создателем душой, которая покидает возвращаемое земле бренное тело и живет вечно. Сквозь прозрачный воздух она поднимается к сверкающим звездам, как мы всплываем на поверхность воды. Там душа попадает в великолепный и неведомый живым сад, и пребывает там в вечном блаженстве, находясь возле Бога.

— Почему такой бессмертной души нет у нас? — грустно спросила Сиреночка. — Чтобы стать человеком даже всего на один-единственный день и после смерти попасть на небо, я готова отдать все триста лет своей жизни!

— Даже и не думай об этом, глупышка! — воскликнула старая царица. — Нам здесь намного лучше, чем людям там, наверху!

— Значит, — меланхолически продолжала принцесса, обращаясь скорее к себе, чем к бабушке, — я умру и в виде пены стану плавать по морю. Значит, я никогда больше не услышу плеска волн и не увижу ни своих прекрасных цветов, ни солнца, золотого на заре и пурпурного на закате. Господи, что я должна сделать, чтобы получить от Тебя бессмертную душу, которую Ты даруешь каждому человеку?

— Есть только один способ получить вечное блаженство, — ответила старая царица.

— Какой? — оживилась Сиреночка.

— Для этого надо, чтобы тебя полюбил человек, чтобы ты стала значить для него больше, чем сестра, мать и отец, чтобы все его помыслы и вся его любовь были отданы тебе, чтобы священник положил его правую руку на твою, чтобы вы обменялись клятвой верности и чтобы его душа перешла в твое тело.

— Но тогда тот человек останется без души! Старая царица улыбнулась:

— Дитя мое, душа беспредельна так же, как и бессмертие. Имеющий душу может поделиться ею с другим, и от этого ее не убудет… Но не мучь себя напрасной мечтой! Это не будет никогда. То, что здесь, на дне моря, прекрасно — я имею в виду твой чудный хвост — на земле покажется уродством… Несчастные люди — далеко не мудрецы! — предпочитают этому сверкающему чешуей хвосту свои жалкие подпорки, именуемые ногами.

Но Сиреночка лишь вздохнула и, несмотря на похвалы, расточаемые ее хвосту, грустно взглянула на него.

— Ну перестань, перестань! — сказала бабушка, не знавшая истинной причины внучкиной тоски. — Чем триста лет грустить, давай лучше смеяться, плавать и прыгать! Уверяю тебя, что три сотни лет — это век немалый! Некоторым он даже кажется слишком долгим. Что же касается души, то коли Бог людей отказал нам в ней, так и будем обходиться без нее! А кончина принесет нам прекрасный сон… А пока… пойдем-ка сегодня вечером на бал!

И в самом деле, в тот вечер давался бал.

Человеческое воображение, дорогие дети, не в силах представить, что такое бал во дворце морского царя. Стены и потолок подводного замка были сделаны из толстого, но абсолютно прозрачного стекла. Вокруг, в виде ограды, были расставлены гигантские раковины. Одни из них были бледно-розовыми, другие перламутрово-зелеными, третьи переливались всеми цветами радуги, а четвертые искрились опалом. Стены, как уже сказано, были прозрачными, и море на несколько миль в округе озарялось голубым сиянием. Неисчислимое количество громадных и крохотных рыб всевозможных цветов наблюдало за происходившим в танцевальном зале, прильнув мордочками к стеклам. Посредине огромного зала, длина каждой стены которого равнялась целой миле, протекала широкая река. В этой реке танцевали морские дамы и кавалеры, кто — аккомпанируя себе на черепаховых лирах, кто — напевая. Напев этот был столь нежен и мелодичен, что всякий слушатель согласился бы с тем, что Одиссей поступил исключительно мудро, когда залепил своим матросам уши воском, чтобы они не могли слушать пение сирен.

Невзирая на свою печаль — а может быть, благодаря ей — Сиреночка пела в тот вечер лучше обычного. Весь двор аплодировал ей, хлопая ладошами и хвостами. Сиреночке вдруг стало приятно от мысли, что такого голоса, как у нее, жители земли никогда не слышали… Но эта радостная мысль, напомнив о верхнем мире и прекрасном принце, смешалась с тоской по бессмертной душе и исчезла так же быстро, как и возникла.

Морская царевна снова загрустила. Ей захотелось побыть одной, она выскользнула из танцевального зала и поплыла в свой сад.

«Быть может, сейчас там, наверху, — подумала она, — скользит по волнам корабль того, кому принадлежат все мои помыслы, кому я хотела бы вверить все счастье своей жизни. Я бы пожертвовала всем, только бы завоевать его любовь, ведь она может стать моей душой. Пока сестры танцуют, я найду страшную морскую колдунью, и та поможет мне советом, потому что, как уверяют, знает все».

Сиреночка покинула свой сад и поплыла в сторону водоворота, за которым жила колдунья. Маленькая царевна не только ни разу еще не заплывала туда, но даже в мыслях избегала этого места.

И действительно, местность оказалась на редкость угрюмой: ни цветов, ни водорослей, только серый песок да бурлящая вода, шумевшая, как сто мельничных колес, и затягивавшая в свое адское вращение все и вся.

Другого пути к ведьме не было. Чтобы попасть в ее логово, надо было сперва преодолеть широкую полосу горячего кипящего ила, а затем забраться в самую чащу диковинного леса. Все деревья и кусты этого леса были полипами — полурастениями-полуживотными. Стволы их были стоглавыми гидрами, а ветви — когтистыми пиявками. Все они — от корня до вершины — шевелились, и все, что им попадалось, оставалось в их объятьях навеки.

Приблизившись к опушке отвратительного леса, царевна в ужасе остановилась. От страха сердце ее заколотилось так, что едва не выскочило наружу. Сиреночка чуть не повернула обратно, но, вспомнив о принце и о душе, храбро поплыла дальше. Чтобы жуткие деревья не поймали ее за волосы, она связала их в пучок и, прижав руки к груди, как рыбка, проскользнула между рук полипов, у которых, кроме когтей, имелись еще и рты. Проплывая сквозь страшные заросли, царевна заметила огромное количество белых, как слоновая кость, человеческих скелетов, бесчисленное множество остовов кораблей, сундуков, костей земных животных и даже скелетик небольшой сирены, запутавшейся в ветвях этих чудовищных растений, которые образовали на дне ее родного моря долину еще более страшную, чем долина смерти на Яве.